Агрессивная терапия / Offensive Care

                           Глава 6
                Профилактическое вмешательство

                            * 1 *

                                              14 декабря, день

   - Спасибо, мистер Мартинес, вы свободны. Еще  раз  простите
за причиненные неудобства.
   - Ничего страшного, сеньор Чип, я  понимаю,  насколько  это
важно. Адьос!
   - Опять мимо... - констатировал сидевший  у  дверей  доктор
Спайви. Чип в ответ лишь пожал плечами, хотя  с  каждым  новым
допросом его всё чаще посещала мысль, что они лишь зря  теряют
время. В конце концов, его  версия  о  том,  что  таинственный
незнакомец был сотрудником больницы, основывалась лишь на  его
умении обращаться со шприцем и знании  больничной  вентиляции.
Но если задуматься, на самом деле эти два факта еще ни  о  чем
ни говорили. Использование шприца отнюдь не требовало какой-то
выдающейся ловкости  рук,  тем  более,  что  в  данном  случае
преступнику надо было попасть им не в вену или куда-то еще,  а
в капельницу, что гораздо легче. С вентиляцией было еще проще,
так как маршрут от запасного выхода до отделения  был  отмечен
гирляндой. Это, правда, не касалось дороги на склад, но вполне
логично было предположить, что тот, кто всерьез  решит  свести
счеты с  Гарольдом  Кошельком,  детально  изучит  местность  и
приготовится ко всему.  И  если  в  прошлый  раз  он  не  учел
страдающего бессонницей Спасателя, то в  следующий  раз  может
подготовиться более основательно. Поэтому в предбаннике палаты
мистера Кошелька постоянно дежурили два санитара, а  доступ  к
его постели имели только Чип, доктор Стоун, доктор Спайви  как
лечащий врач и Милдред, которой Чип доверял, как самому себе.
   - Что ж, посмотрим, что  нам  скажет  следующий,  -  сказал
бурундук,  не  без  сожаления  вычеркивая  из  списка  фамилию
"Мартинес". Стоило этому рослому и жилистому уроженцу  Мексики
с короткой стрижкой и тонкими  черными  усиками,  которые  так
легко спрятать под шапочкой и маской, появиться на пороге, как
Чип чуть было не принял стойку нашедшей лисью нору  охотничьей
собаки, ведь этот медбрат подходил на роль ночного  незнакомца
больше, чем все допрошенные до этого вместе  взятые.  Но  и  у
него оказалось железное алиби - он  полночи  принимал  роды  в
жившей через дорогу  от  его  дома  семье,  и  его  неотлучное
присутствие там могли  подтвердить  все  многочисленные  члены
вышеупомянутого семейства, в частности,  муж  роженицы,  утром
приехавший вместе с ней и новорожденными в больницу.
   -  Кто  у  нас  следующий?  -  спросил  Спайви,  вставая  и
направляясь к двери, чтобы вызвать очередного медработника.
   - Митчелл. Медбрат из бригады "скорой  помощи",  -  ответил
Чип, беря очередную, пятнадцатую по счету папку из практически
исчерпавшейся стопки.
   - Митчелл! - крикнул в коридор хомяк.
   - Отсутствует! - раздалось в ответ.
   -  Как  отсутствует?  Я  же  его  видел  сегодня  и   лично
распорядился, чтобы он никуда не выезжал!
   - Не знаю, доктор, но он не появлялся!
   - Понятно, - кивнув невидимому собеседнику,  Спайви  закрыл
дверь и повернулся к  Чипу,  но  тот,  слышавший  разговор  от
начала и до конца, в комментариях не нуждался.
   - Что вы можете сказать о Митчелле, доктор?  -  хотя  голос
Чипа звучал  сдержанно  и  сухо,  внутри  него  всё  буквально
кипело.  Неужели  это  оно,  то  есть,   он?   Неужели   после
многочасовых поисков и допросов он нашел того, за  кем  гнался
этой ночью? Бурундук быстро просмотрел содержавшиеся в  личной
карточке медбрата данные. Всё совпадало.  Рост,  цвет  шерсти,
возраст... А тот факт, что после разговора с  доктором  Спайви
он куда-то исчез, был красноречивее любых отпечатков пальцев.
   - Что могу сказать? Что он хороший и прилежный работник.  С
коллегами  по  бригаде  дружен,  хотя  и  держится   несколько
особняком - сказывается тяжелое детство. Рано остался  сиротой
и долгое время вел, скажем так, не самый благопристойный образ
жизни. Сами понимаете, борьба за выживание и все сопутствующие
этому процедуры...
   - Как  же  грызуна  с  таким  прошлым  взяли  на  роботу  в
больницу? - искренне поразился Чип. -  Я  слышал,  претенденты
проходят очень жестокий отбор...
   - Да, - кивнул Спайви. -  Правда,  в  самом  начале,  когда
претендентов было мало...
   - Извините, доктор Спайви...
   - Зовите меня Курт, мистер Чип. Раз уж  вы  самого  доктора
Стоуна зовете по  имени,  то  ко  мне  обращаться  по  полному
ранжиру несколько странно.
   - Тогда и вы зовите меня просто Чип. Так вот, Курт, хотя  я
в общих чертах знаком с тем,  как  поначалу  обстояли  дела  с
кадрами, но я всё равно не совсем понимаю...
   -  Не  продолжайте,  Чип,  вы  совершенно  правы.   С   его
биографией и впрямь тяжело  было  рассчитывать  на  какую-либо
престижную работу, не говоря уже о такой ответственной, как  у
нас. И доктор Стоун не хотел его брать. Это я  настоял,  чтобы
его приняли.
   - Вот как? - бурундук вскинул  брови,  удивленный  даже  не
тем, что известный врач похлопотал за уличного бандита, пускай
поневоле, а тем, что история Митчелла  напомнила  ему  историю
Милли.
   - Именно так. Понимаете, я... В общем, я ведь тоже  начинал
в трущобах и не понаслышке знаком с тамошними условиями. Но  у
меня, в отличие от многих, быть может, даже  большинства  тех,
кого я знал, была мечта вырваться оттуда, чего-то  добиться  в
жизни, стать полноценной личностью, а  не  прожить  всю  жизнь
помойным грызуном. И я это сделал, и стою сейчас здесь,  перед
вами. Вернее, и  вот  я  там,  сижу  за  столом  и  выслушиваю
очередную историю очередного соискателя, и вдруг понимаю,  что
вижу себя самого. И одновременно понимаю, что  если  кому-либо
из живущих и  выпадает  возможность  отблагодарить  судьбу  за
царский  подарок,  то  вот  она,   передо   мной.   Я   просто
почувствовал, что  обязан  помочь  этому  парню  вырваться  из
трясины, в которую этот отказ загонит его уже навсегда. Нет, у
меня, разумеется, тоже были сомнения по  поводу  Митча,  но  я
решил дать ему шанс. И за всё это время он ни разу не заставил
меня  усомниться  в  правильности  принятого  тогда   решения.
Поэтому  сейчас  я...  я  просто  в  растерянности!  Ведь  его
исчезновение, тем более после моего  с  ним  разговора,  может
означать только одно...
   -  Да,  Курт,  -  закончил  за  него  Чип.  -   Поэтому   я
настоятельно прошу вас послать по адресу  проживания  медбрата
Митчелла пару  санитаров  покрепче.  А  лучше  -  тройку.  Для
надежности.
   - Да-да, Чип, я немедленно... -  начал  Спайви,  но  тут  в
дверь постучали, и нужда отправлять к Митчеллу домой санитаров
отпала сама собой. Он пришел сам. Но одного  взгляда  на  него
было вполне достаточно, чтобы всерьез задуматься,  не  вызвать
ли бригаду санитаров сюда, но уже по совсем другой причине.
   На медбрата "скорой помощи" было страшно смотреть. Под  его
левым глазом набухал большой синяк, а  из  расквашенного  носа
торчали окровавленные обрывки  ваты.  Нижняя  губа  тоже  была
разбита и, несмотря на наложенный пластырь, кровоточила, из-за
чего воротник его  темно-синей  форменной  куртки  был  сплошь
покрыт бурыми пятнами.
   -  Здравствуйте,  меня  зовут...   -   заговорил   Митчелл,
повернувшись к Чипу, но пришедший в себя первым доктор  Спайви
перебил его:
   - МИТЧЕЛЛ?! Что случилось?! Что это с вами?!
   - Право, доктор Спайви, не обращайте внимания...
   - Нет, уж Митчелл, объясните! - присоединился Чип.
   - Мистер Чип, это не имеет...
   - Здесь мы решаем, что важно, а что нет! - оборвал медбрата
на полуслове хомяк. - И вы никуда отсюда не уйдете,  пока  всё
нам с мистером Чипом не расскажете! Верно я говорю?
   - Верно, - подтвердил Чип. - Рассказывайте, Митчелл,  и  не
вздумайте ничего утаить. Вам же от этого будет хуже. Говорите.
   - Ну-у-у... - медбрат помялся, - в общем... Я подрался.
   - Большое спасибо, Митчелл, но мы и так поняли, что  вы  не
во время бритья порезались, - резонно заметил Чип,  видя,  что
продолжать медработник не спешит. - Поподробней, пожалуйста! С
кем, когда, из-за чего?
   - С  Тарклом,  минут  двадцать  назад,  из-за  Помой-ки,  -
отчеканил Митчелл.
   - Помой-ки? Вы имеете в виду Уоши, уборщика?  -  губы  Чипа
сжались в тонкую полоску. - Как вы смеете так называть его?!
   - Я и не смею! -  замотал  головой  медбрат.  -  Это  Таркл
смеет. Именно поэтому мы и подрались!
   - Даже так? - переспросил  заметно  подобревший  Спасатель,
враз преисполнившийся к этому медбрату искренней симпатией.
   - Да, мистер Чип, именно так. Видите ли, после разговора  с
доктором Спайви я пошел сказать своим, ну,  в  смысле,  другим
членам моей бригады, чтобы в случае вызова не  ждали  меня,  а
ехали сами. А когда шел обратно через гараж,  то  увидел,  как
Таркл налетел на Уоши и с криком:  "Совсем  ослеп,  Помой-ка?!
Вчера мусором обсыпал, теперь ногу отдавил?!  Вот  я  тебя!.."
схватил его за грудки и начал трясти. Ну, я подбежал к нему  и
сказал, чтобы он этого не делал, чтобы отпустил  его.  Тут  он
вообще взъелся, начал кричать,  что  Помой-ка  давно  заслужил
грамотной взбучки, и чтобы  я  ему  не  мешал,  если  мне  мое
здоровье дорого. Тогда я сказал, чтобы он  прекратил  называть
Уоши этой обидной кличкой. И вот после этих  моих  слов  Таркл
совсем взбеленился, заорал: "И ты туда же! Вот я тебе сейчас!"
Потом отпустил, точнее, отшвырнул Уоши и два раза ударил  меня
в лицо...
   - ДВА раза?! Такое  впечатление,  что  он  с  вами  раундов
десять боксировал!
   - Нет, мистер Чип, - улыбнулся Митчелл, хотя  лучше  бы  он
этого не делал, так как  от  этого  рана  на  губе  стала  еще
заметнее. - Всего два коротких удара, и  при  том  практически
без замаха. Если  бы  он  так  побоксировал  со  мной  раундов
десять, то, уверяю вас, мы бы с вами сейчас не разговаривали.
   - Да, Митчелл, вы, пожалуй, правы, -  согласился  бурундук,
вспомнив внушительную мускулатуру санитара.  -  Курт,  вам  не
кажется, что это уже?..
   - Вы правы, Чип, это переходит все  границы.  Я  немедленно
поговорю  с  Тарклом  и,  скорее   всего,   наложу   на   него
дисциплинарное взыскание и штраф...
   - ШТРАФ?! Да за такое уволить мало!
   - Это, конечно, да, но, видите ли,  на  самом  Таркл  очень
хороший работник, а это первый такой случай...
   - Второй, - поправил хомяка Спасатель. - Первый был  вчера,
когда в похожей ситуации  чуть  не  подрались  мы  с  Тарклом.
Можете спросить у Милли, в смысле, сестры Манкчед  и  санитара
Гардинга, они всё видели.
   - А-а-а, - протянул Митчелл, - так  вот  что  имел  в  виду
Таркл, когда говорил "и ты туда же". А я и не понял...
   - Да, Митчелл, вы уж простите, что так получилось. Выходит,
что вы пострадали в том числе и из-за меня...
   - Бросьте, мистер Чип, я пострадал из-за того,  что  меньше
Таркла раза в три! - парировал Митчелл.  Все  трое  улыбнулись
этой полушутке-полуистине,  и  обстановка  в  комнате  заметно
разрядилась.
   - Что ж, Митчелл, - Чип подъехал к  медбрату  и  пожал  ему
руку, - рад был познакомиться. Вы очень  смелый  и  порядочный
парень. Это настоящий поступок - вступиться за  кого-то,  кого
назвали обидным прозвищем, тем более, если  противник  гораздо
крупнее вас.
   - Так получилось, - пояснил медбрат,  -  что  я  с  раннего
детства очень плохо воспринимаю всякого рода обидные прозвища.
У меня у  самого  их  было  несколько,  причем  таких,  что  и
повторять стыдно, и я прекрасно понимаю, каково это. Потому  и
вмешался.
   - Это было очень благородно с  вашей  стороны,  Митчелл,  -
заметил Спайви. - Я горжусь тем, что в нашей больнице работают
такие мыши, как вы! Спасибо вам.
   - Не стоит, шеф, - ответил Митчелл. Он повернулся к дверям,
чтобы уйти, но Чип окликнул его.
   - Погодите, Митчелл.
   - Да, мистер Чип?
   - Должен признать, что после того, что вы нам рассказали  и
что сделали, мне неудобно спрашивать  вас,  но  обстоятельства
вынуждают. Где вы были сегодня ночью между 22 и 5 часами?
   Митчелл в некоторой растерянности посмотрел на Чипа,  потом
на Спайви.
   - Я был дома.
   - Кто-нибудь может это подтвердить?
   - Ну, я встретил  пожилую  пару  из  норы  напротив,  когда
возвращался из больницы.
   - В котором часу?
   - Около восьми вечера, где-то так...
   - То есть, нет  никого,  кто  мог  бы  подтвердить,  что  в
промежутке между 22 и 5 часами вы были дома?
   - Я живу один.
   - Ну, может, кто-то все-таки видел вас?  Друзья,  знакомые?
Зашедшая за солью соседка?
   - Нет, мистер Чип, ничего такого не было. День был тяжелый,
и около девяти часов я лег спать, потому что  моя  сегодняшняя
смена начинается в восемь, а добираться мне довольно далеко. Я
живу...
   - Пекарня на углу Гринвич-стрит и Бейкер-стрит, - продолжил
за него Чип.
   Глаза Митчелла округлились.
   - А откуда...
   - Из вашего личного дела, -  ответил  Спасатель,  кивая  на
разложенные на столе папки.
   - А, ну да, конечно, разумеется...
   - Что ж, Митчелл, спасибо за сотрудничество.  Не  буду  вас
задерживать, так как вам срочно нужно в медпункт. У вас  снова
рана на губе открылась.
   - Правда?! Ой, тогда я побежал! До свидания, мистер Чип! До
свидания, доктор Спайви!
   Медбрат быстрым шагом вышел из комнаты, а хомяк  повернулся
к вернувшемуся за письменный стол бурундуку.
   - Мистер Чип, может, объясните, почему вы?..
   - Курт, как вы думаете, это мог быть Митчелл?
   - Готов поручиться, что  это  не  он,  -  уверенно  ответил
Спайви.
   - Я тоже, Курт, - кивнул Чип,  откладывая  папку  с  личным
делом Митчелла в сторону. - Во-первых, у него нет мотива, ведь
созданная мистером Гарольдом больница дала ему  новый  шанс  в
жизни. Согласны?
   - Согласен.
   - Во-вторых, грызун, способный на столь  самоотверженный  и
благородный поступок, не годится на роль коварного убийцы.  Не
так ли?
   - Пожалуй, что так.
   - Ну и в-третьих, - Спасатель выдержал театральную паузу, -
настоящий преступник наверняка придумал бы себе алиби  гораздо
лучше, вам так не кажется?
   - И то правда! - воскликнул хомяк. - Чип,  вы  меня  просто
поражаете! Вы - настоящий профессионал! Даже просто  наблюдать
за  вашей  работой  -  истинное  удовольствие,  а  уж  активно
помогать...
   - Благодарю. Кстати, о помощи.  Пора  вызывать  следующего.
Фамилия Мышкевич, анестезиолог хирургического отделения...
   Положив  на  стопку   с   делами   допрошенных   последнюю,
восемнадцатую папку, Чип без сил откинулся на спинку коляски и
шумно  выдохнул.  После  пяти  часов  напряженной  работы   он
чувствовал  себя  выжатым  сухофруктом.   Однако   об   отдыхе
приходилось только мечтать,  ведь  сегодняшние  результаты,  а
точнее, их отсутствие, означали, что вся работа еще впереди.
   - Что скажете, Курт? - спросил он, глядя в потолок.
   - А что я могу сказать? Раз вы их всех  отпустили,  значит,
никто из них к этому не причастен. Я правильно понимаю?
   - Можно сказать и так... -  ответил  бурундук,  лихорадочно
соображая,   что   делать   дальше.   Конечно,   можно   более
основательно   заняться   проверкой   алиби   пяти    наиболее
подходивших  по  внешним   данным   на   роль   злоумышленника
работников. Того же Мартинеса,  например.  Удостовериться,  не
было  ли  у  него   возможности   отлучиться   ненадолго   под
каким-нибудь благовидным предлогом... Но в том то всё и  дело,
что "ненадолго", а никак не на пару часов, потребовавшихся  бы
для  того,  чтобы  добраться  от  Юнион-сквер  до  больницы  и
вернуться назад... Как же все-таки этот  медбрат  подходит  по
своим физическим данным! Рост, телосложение, физическая форма,
профессиональная квалификация, наконец. И работает в отделении
реабилитации.  Идеальный  кандидат,  одним  словом.   Тот   же
Митчелл, даже несмотря на отсутствие алиби, ему в подметки  не
годится. Правда, как и в случае с  медбратом  со  "скорой",  с
мотивом туговато...
   Мотив.
   Чип открыл  глаза.  Вот  оно.  Раз  не  получилось  в  лоб,
попробуем зайти с другой стороны, и вместо вопроса  "кто  имел
возможность это сделать?" зададимся другим -  "кому  выгодно?"
Нет, даже не так: "зачем?" А если  еще  более  точно,  то  "за
что?" Кто мог затаить злобу на мецената, сделавшего  для  всех
грызунов города так много, как никто другой (ну, возможно,  за
исключением его и  его  команды)?  Ведь  эта  больница  -  это
действительно   нечто   большее,   чем   просто    медицинское
учреждение. Это - новая  надежда.  Надежда  для  тех,  у  кого
раньше не было ни малейших шансов выжить. И тех, кто,  подобно
Милдред,  доктору  Спайви  и  Митчеллу,  получил   возможность
реализовать себя, сделать в своей жизни  что-то  действительно
важное, а не сгинуть, как сказал Курт, в трясине...
   Господи, ну конечно! Как это он сразу об этом не подумал?!

   "...Это он нашел доктора Стоуна и уговорил  возглавить  эту
больницу, и на первых порах сам лично отбирал персонал, вместе
со Стоуном проводил первые собеседования, в  том  числе  -  со
мной. Вы знаете, мистер Гарольд как-то сразу  поверил,  что  я
подхожу для этой работы, и что у меня всё получится..."

   В Милли Гарольд Кошелек поверил. А в скольких  не  поверил?
Скольким отказал? И сколько из них смирились с этим, а сколько
- нет? Вдруг среди первых соискателей  был  кто-то,  кто,  как
Милли и Митчелл, увидел в новосозданной  больнице  возможность
осуществить свою  мечту,  и  для  кого  отказ  стал  подлинной
катастрофой, положившей конец  всем  чаяниям?  Или  ударом  по
самолюбию, мол, как это так, я столько всего умею, а  меня  не
приняли?
   И вот оскорбленный в лучших чувствах отвергнутый соискатель
полгода вынашивает план  мести  и  выжидает  удобного  случая.
Судьба благосклонна к нему, и  Гарольда  Кошелька  помещают  в
больницу. Что ж, так даже лучше, ведь  тем  символичнее  будет
его смерть. Он всё тщательно продумал, а потому ни секунды  не
сомневается в успехе. Однако в дело вмешиваются его величество
случай и вооруженный  костылями  калека-бурундук  на  гоночной
инвалидной коляске. Но  преступнику  удается  скрыться,  и  он
уползает обратно в нору, одновременно кляня судьбу за то,  что
его план провалился, и успокаивая себя тем,  что  это  еще  не
конец. Что его день еще придет. Что он нанесет  свой  удар.  В
другое время, в другом месте, но нанесет...
   - КУРТ! - закричал Чип так громко и неожиданно, что  Спайви
чуть не свалился со стула.
   - Что случилось, Чип?!
   - Срочно, повторяю, срочно пошлите  кого-нибудь  к  доктору
Стоуну! Двух-трех санитаров, не меньше!
   Шерсть хомяка стала дыбом, как  после  удара  током,  из-за
чего он стал похож на шар.
   - ЧТО?! Вы... вы думаете, это был Стоун?!  Но  вы  же  сами
сказали...
   - Нет, Спайви, я не думаю, что  это  доктор  Стоун  пытался
убить мистера Кошелька!  Я  думаю,  он  может  быть  следующей
жертвой!
   - Что вы такое говорите, мистер Чип... - пролепетал врач  с
расширенными от ужаса глазами.
   - Быстрее, Курт! Я потом всё объясню!
   Хомяк пулей выскочил из комнаты, а Чип до боли сжал кулаки,
повторяя про себя: "Только бы не было  поздно,  только  бы  не
было поздно..."

                            * 2 *

   - Харви, дорогой!
   - Да, Марта? - крикнул  Стоун,  не  отрываясь  от  изучения
разложенных на  столе  перед  ним  распечаток  с  результатами
томографического  обследования  доставленного   вчера   поздно
вечером пациента. Придя домой, он позавтракал и  лег,  но  уже
через четыре часа проснулся, так как просто физически  не  мог
спать после полудня. Ничего, в эту ночь он точно  ляжет  спать
пораньше,  чтобы  завтра  с  самого  утра  со  свежими  силами
заступить на очередную  номинально  восьмичасовую,  а  реально
кто-знает-сколько-часовую смену.
   - Обед почти готов. Ты не мог бы вынести мусор, а то у меня
тут уже целая гора лушпаек скопилась?
   - Хорошо, сейчас! -  ответил  врач.  Сделав  еще  несколько
пометок в блокноте, он собрал все материалы обратно в папку  и
спустился на первый этаж.
   - Чем это у нас тут так вкусно пахнет?  -  осведомился  он,
заходя на кухню.
   - Сырно-картофельная запеканка, твоя любимая!
   - Ты сама щедрость! - ласково произнес Харви, обнимая  жену
и целуя её в щеку. - У нас сегодня какой-то праздник?
   - Для меня всегда праздник, когда ты приходишь  домой  хотя
бы к завтраку, - ответила Марта с  напускной  строгостью.  Она
уже давно смирилась с напряженным графиком работы мужа.  Да  и
потом,  до  постройки  больницы,   когда   Харви   Стоун   был
единственным врачом в радиусе десяти кварталов, всё  было  еще
хуже.
   - Извини, в этот раз ситуация была  действительно  из  ряда
вон.
   - Да-да, я понимаю. И знаешь, я...  я  боюсь.  Немного,  но
боюсь.
   - Не волнуйся, родная. Мистер Чип  обязательно  разберется,
что к чему. Палату мистера Кошелька охраняют, с ним ничего  не
случится.
   - Да,  я  понимаю,  но...  От  самой  мысли,  что  один  из
сотрудников больницы может быть преступником...
   - Ну, лично я в это не верю, Марта. В конце концов, они все
прошли через меня, а я считаю себя  неплохим  психологом...  Я
более чем уверен, что это кто-то посторонний.
   - Но ведь это даже хуже, Харви! Получается, что кто  угодно
может запросто проникнуть в больницу и...
   - Поверь мне, дорогая, мы принимаем все  необходимые  меры,
чтобы это больше не повторилось. Ты мне веришь?
   - Верю, Харви, верю.
   - Ну вот и умница! -  Стоун  улыбнулся  и  снова  поцеловал
жену, после чего, оглядевшись, спросил:
   - Что мне вынести?
   - Вон там, у дверей, - Марта указала шпателем на стоявший в
углу большой полиэтиленовый пакет.
   - Ого!  Да  тут  понадобится  целая  бригада  грузчиков!  -
воскликнул Харви,  подходя  к  мешку  и  пробуя  поднять  его.
Несмотря на внушительные размеры,  пакет  оказался  совсем  не
тяжелым, однако громоздким, и Стоун для удобства обхватил  его
двумя руками.
   - Не прислоняй его к себе, Харви!  Он  мокрый!  -  крикнула
Марта.
   - Поздно! - последовал ответ.
   Выйдя на крыльцо, Стоун глубоко вдохнул прохладный  воздух.
"Градусов сорок пять(13,) не больше..." - подумал он и, подняв
воротник пальто,  побрел  к  находившимся  за  углом  мусорным
бакам. Они с женой жили в построенном в начале  прошлого  века
административном здании, окруженном гораздо более современными
офисными кубами из  стекла  и  стали,  и  мусорные  контейнеры
располагались в конце одного из боковых ответвлений  вилявшего
между зданиями  узкого  проулка.  Люди  заходили  сюда  редко,
поэтому столкновения с ними Стоун не  опасался.  Вот  бродячие
коты - это другое дело...
   Осторожно выглянув из-за угла и убедившись, что  никого  из
представителей  семейства  кошачьих   поблизости   нет,   врач
направился к контейнеру. Опустив пакет  на  землю,  он  достал
из-под наваленных под стеной обрывков бумаги длинную лестницу,
которую приставил к контейнеру. Он давно думал устроить  здесь
что-то вроде катапульты, но всё никак руки не доходили. Может,
попросить  Мастера  Гайку?  Даже  неудобно   как-то...   Стоун
вздохнул и, вновь взяв пакет, полез вверх по лестнице, которая
с каждым годом казалась ему всё  длиннее  и  длиннее.  Возраст
берет свое, а тут еще вчерашние  хлопоты...  Закинув  пакет  в
контейнер, врач убрал лестницу и заново  набросал  поверх  нее
куски старых газет и занесенные с улицы ветром опавшие листья.
Кто знает, тот без труда отыщет её, а кто не знает, так  пусть
и не знает...
   - Доктор Харви Стоун? - раздался за  спиной  врача  хриплый
голос.
   - Да, - обернувшись, ответил врач, - это я.

                            * 3 *

   В  разгар  рабочего  дня  центральные  улицы  города   были
запружены  автотранспортом  и   спешащими   по   своим   делам
прохожими. Но стоило свернуть с  оживленной  авеню  и  немного
углубиться  во  дворы,  как  ты  оказывался  в  другом   мире,
преисполненном спокойствия и тишины, нарушаемой  лишь  редкими
отзвуками доносившихся даже сюда автомобильных гудков и  стука
колес проехавшего неподалеку трамвая. Здесь, за кулисами ярких
витрин  и  вымытых  до  блеска   фасадов   протекала   другая,
неприметная для зашоренных  глаз  простых  обывателей,  но  от
этого ничуть не менее бурная жизнь. Разве  что  в  разы  менее
шумная. Именно поэтому рев  форсированного  электромотора  был
слышен за сотни футов, заранее предупреждая грызунов-пешеходов
о необходимости прижаться к стене и пропустить карету  "скорой
помощи",  спешащую  по  самому  срочному   в   истории   Малой
Центральной больницы вызову.
   Один из двух построенных Гайкой на основе  радиоуправляемой
модели  восьмиколесного  вездехода   медицинских   автомобилей
внешне выглядел практически точной  копией  человеческого,  за
исключением  непропорционально   больших   колес,   отсутствия
проблесковых маячков и невзрачной серой  краски,  которой  был
выкрашен  его  корпус.  Он  был  изначально   разработан   для
перемещения по  изобиловавшим  выбоинами  переулкам  и  задним
дворам, поэтому широкие колеса были насущной необходимостью, а
"мигалки" и броская красно-белая окраска - нет, так как только
привлекали  бы  ненужное  внимание.  Впрочем,   несущийся   на
огромной скорости серый металлический ящик и так  нельзя  было
назвать очень уж незаметным, но  в  данный  момент  маскировка
заботила пятерых его пассажиров в последнюю очередь.
   - Ну же, Ферди, поднажми! - понукал  водителя  сидевший  на
пассажирском сиденье санитар Гардинг, которого  доктор  Спайви
назначил    старшим    посланной    за    доктором     Стоуном
оперативно-спасательной группы. Кроме них с водителем в машине
ехали двое парамедиков и еще один санитар, заменявший временно
выбывшего по состоянию здоровья Митчелла.
   - Я и так выжимаю всё, что можно! - в очередной раз ответил
Фердинанд Поршень -  щуплая  серая  мышь  в  непропорционально
большой кожаной кепке, такого же цвета и  материала  куртке  и
перчатках, и в очках, похожих на  те,  которые  носили  первые
автогонщики.   Для   полноты   картины   не   хватало   только
развевающегося за спиной белого шарфа. Хотя в кабине  "скорой"
эти атрибуты выглядели комично, никто из персонала  МЦБ,  даже
Таркл, не смеялся над тщедушным шофером, поскольку все  знали,
что эту одежду Фердинанд, а для своих - Ферди, носит по праву.
Он заслуженно считался мастером, так  как  превосходно  владел
техникой вождения и знал  город  как  свои  четыре  пальца,  а
потому мог в кратчайшие сроки доехать в  любой  конец  города.
Поэтому не случайно Спайви послал за доктором  Стоуном  именно
его бригаду.
   - Долго еще?
   - Три квартала, - ответил Поршень, поворачивая  руль  резко
влево и тут же утапливая педаль  газа,  начав  разгон  еще  до
выхода из поворота,  благо,  полный  привод  это  позволял,  и
выигрывая за счет этого драгоценные доли секунды.  Гардинг  не
знал, сколько времени сэкономил Ферди за счет  вот  таких  вот
трюков на грани заноса, но чувствовал, что если  бы  за  рулем
был менее  опытный  и  не  решающийся  на  такие  эксперименты
водитель, они  были  бы  на  один  квартал  дальше  от  пункта
назначения, чем сейчас.
   - Ладно, держитесь все! - закричал шофер, направляя  машину
в арку в конце двора. - Сейчас будет самое сложное!
   Не успели пассажиры спросить, что  он  имеет  в  виду,  как
"скорая" выскочила на тротуар, и все увидели это  собственными
глазами. Это был  многолюдный  сквер  на  площади,  по  другую
сторону  которого  находилось  здание,  в  котором  жила  чета
Стоунов. С одной стороны,  такое  людное  место  было  хорошей
маскировкой для их  авто,  так  как  каждый,  кто  её  увидит,
непременно решит, что это чья-то радиоуправляемая  игрушка.  С
другой стороны, езда в  таких  условиях  требовала  предельной
концентрации внимания и филигранной  точности  маневрирования.
Однако надежная и обкатанная машина в сочетании с водительским
талантом Ферди  позволяли  надеяться  на  благополучный  исход
этого заезда с движущимися препятствиями.
   -  Куда  ты  едешь?!  -  закричал  Гардинг,  когда  Поршень
направил машину точно по центру пешеходной дорожки. - Ты же  в
кого-то врежешься!
   - Здесь - не  врежусь,  -  коротко  ответил  шофер  и,  как
показали дальнейшие события, оказался  абсолютно  прав.  Такой
способ езды по людному парку хоть и казался сумасбродным, имел
ряд   неоспоримых    преимуществ.    Во-первых,    пресловутая
"маскировка под  очевидность".  Во-вторых,  прохожие  издалека
видели приближающуюся машину и отходили в сторону.  В-третьих,
не нужно было тратить время и нервы на объезд стоящих у бровки
скамеек и урн. Понятное дело, всё равно приходилось всё  время
быть  начеку,  но  в  итоге   всё   получилось   действительно
значительно проще и быстрее. Никто не пытался поймать  их  или
как-то воспрепятствовать движению,  а  если  кто  и  показывал
пальцем  в  их  сторону,  то  в  основном  мальчишки,  тут  же
заводившие старую песню "Мама, я тоже такую хочу!"
   - Как видите - ничего страшного! - констатировал Фердинанд,
когда "скорая" покинула пределы сквера.
   - Ферди, ты - гений! - воскликнул Гардинг, сопроводив  свои
слова похлопыванием шофера по плечу.
   - Гений-не гений, а кое-что умею, - ответил тот, и  впервые
за время поездки на его губах появилась тень улыбки. Но только
тень, так как, хотя до места  назначения  оставалось  проехать
всего  футов  четыреста,  между  ними  и  серым   зданием   на
противоположной стороне находились трамвайные пути, по которым
как раз шли навстречу друг другу два кабельных трамвая.
   - Ферди, ты  же  не...  -  начал  было  Гардинг,  показывая
пальцем на быстро уменьшающийся промежуток между  вагонами,  в
который они как раз направлялись, но Ферди перебил его.
   - Проскочим.
   - Ферди-и-и...
   - Проскочим.
   - ФЕРДИ-И-И-И! - закричали уже все пассажиры кареты,  когда
до колес двигавшегося по дальней колее трамвая оставалось чуть
больше ярда.
   - Не проскочим, - глубокомысленно изрек Поршень  совершенно
не изменившимся голосом, нажимая на тормоза и выворачивая руль
вправо. Машина со скрипом, но повиновалась, и поехала по узкой
дорожке между путями.
   - Он нас догоняет... - заметил Гардинг, имея в виду  быстро
увеличивающееся в размерах отражение ковша второго трамвая.
   -  Не  догонит,   -   ответил   Фердинанд.   Все   морально
приготовились  к  тому,  что  последним  словом,  которое  они
услышат в своей жизни, будет такое же беспристрастное,  как  и
все реплики Поршня до этого,  "Догонит...",  но  на  этот  раз
мышь-водитель оказался прав с первого раза и свернул  на  пути
позади встречного трамвая как раз тогда,  когда  ковш  другого
коснулся задней стенки кузова кареты.
   - Ферди, ты...  ты  так  больше  не  делай...  -  сдавленно
произнес Гардинг, цвет лица которого практически не  отличался
от цвета его светло-серой рубашки.
   - Постараюсь, - пожал плечами водитель, сворачивая в проход
между  серым  административным  зданием  и  соседней   офисной
громадой. Углядев двери нужной им квартиры 31,  он  затормозил
прямо напротив них, и вся  бригада  высыпала  на  улицу.  Трое
сидевших  в  кузове  остались  стоять  у  машины,   беспокойно
оглядываясь по сторонам и переводя дух после нервной  поездки,
а Гардинг подбежал к дверям и так сильно  заколотил  в  двери,
что те, казалось, не выдержат.
   - Иду-иду! - донесся из-за двери женский голос, и на пороге
появилась Марта.
   - Миссис Стоун? - выпалил запыхавшийся санитар.
   - Да, это я. А что случилось?
   - Мне нужно срочно поговорить с вашим мужем! Он дома?
   - Да, но сейчас он вышел.
   - Куда? Давно?
   - Пошел выносить мусор. Минут десять  назад.  Что-то  он  и
впрямь задерживается...
   - Где это?!
   - Что?
   - Куда вы выносите мусор?! - Гардинг уже  даже  не  пытался
скрыть охватившую его панику.
   - В контейнер. Там, за углом, -  Марта  махнула  зажатым  в
руке посудным полотенцем вглубь проулка. - А что...
   Но Гардинг её уже не слушал, а со всех четырех  конечностей
бросился к фургону, крича остальным, чтобы залезали внутрь. Не
став тратить время на то, чтобы обогнуть  фургон  и  сесть  на
свое место, он прыгнул на подножку кабины со стороны  водителя
и, схватившись за зеркало заднего вида, крикнул Фердинанду:
   - Быстрее! В тот проулок!
   Шофер без лишних слов вдавил педаль газа в пол,  и  фургон,
оставив на асфальте черные следы  сожженной  резины,  рванулся
вперед.
   - А в чем, собственно, дело? - миссис Стоун наконец  задала
вопрос, который вертелся у нее на языке с  первых  секунд,  но
его уже никто, кроме нее самой, не услышал.

                            * 4 *

   Внешность стоявшего перед Харви Стоуном незнакомца была под
стать   его   хриплому    голосу.    Плечистый    мужчина-мышь
неопределенного  возраста   с   темными   волосами,   хоть   и
причесанными, но всё равно в  беспорядке  торчащими  в  разные
стороны. Ничем не примечательное лицо и неброский серый,  чуть
светлее, чем у Стоуна, плащ. Левая  рука  незнакомца  свободно
свисала вдоль тела, а пальцы засунутой глубоко в карман правой
что-то активно перебирали. Он был воплощением  невзрачности  и
неприметности, но врач не мог отделаться от ощущения, что  уже
встречал его.
   - Вы меня не узнаете, доктор? - спросил  незнакомец,  делая
шаг навстречу Стоуну.
   - Должен признаться, что нет, - ответил  Стоун,  напряженно
пытаясь вспомнить, где уже мог видеть это лицо. - Вы были моим
пациентом? Если так, то простите, что  не  узнаю  вас.  Вы  же
понимаете...
   - ...всех не упомнишь, да, доктор? -  мужчина-мышь  склонил
голову  набок  и  ухмыльнулся,  еще  на  шаг  приблизившись  к
пожилому врачу. - Впрочем, не вините себя. Я и впрямь  не  был
вашим пациентом, и мы виделись один-единственный раз. Но  наша
встреча сыграла в моей жизни слишком  большую  роль,  чтобы  я
смог забыть её.
   - Извините, я не вполне понимаю...
   - Фамилия Чизмэн вам что-нибудь говорит?
   - Чизмэн... Чизмэн... Погодите, погодите... Мэтт Чизмэн?
   - Майк, - мягко поправил  Стоуна  незнакомец,  подходя  еще
ближе.
   - Да-да, конечно, простите, Майк. Вы приходили устраиваться
на работу где-то в мае...
   - Четырнадцатого мая, если быть точным, - Чизмэн сделал еще
шаг, и теперь их разделяло не более четверти фута.
   - На должность медбрата, если я правильно помню. Но  у  вас
совершенно не было опыта...
   - Как и у доброй половины тех, кто все-таки получил место в
больнице, - Чизмэн  осклабился,  обнажив  желтоватые  зубы,  а
пальцы  его  по  прежнему  скрытой  в  кармане   правой   руки
задвигались быстрее. - Не так ли, доктор Стоун?
   - Значит, у них было что-то другое, какое-то  преимущество,
- развел руками Харви.  -  И  потом,  вы  же  понимаете,  всех
желающих мы принять просто не в состоянии...
   - Я понимаю, - кивнул его  собеседник,  подступая  к  врачу
практически  вплотную.  -  Но  и  вы  должны  понять,  что   я
чувствовал.  Меня  всегда   влекла   медицина   как   реальная
возможность сделать жизнь окружающих лучше. Я повидал  слишком
много  страданий,   слишком   много   грызунов,   безвозвратно
потерявших своих близких.  Я  чувствовал,  что  просто  обязан
сделать хоть что-то, понимаете? Хоть ЧТО-ТО!
   - Я прекрасно понимаю вас, Майк, - кивнул Стоун. -  Я  ведь
тоже избрал этот путь именно для того,  чтобы  сделать  наш  с
вами мир хоть чуточку лучше. Не могу сказать, что  совершил  в
этом прорыв, но кое-что сделать мне все-таки удалось, и...
   - Мне тоже, - ответил Чизмэн. - Знаете, я очень долго искал
встречи с вами, но у вас слишком напряженный и непредсказуемый
график. Однако я не отступил и, как видите, преуспел  в  своем
начинании. И пусть мне не удалось  стать  врачом,  но  у  меня
получилось стать тем, кто может сделать этот мир лучше. Первое
время мне казалось, что  ваш  отказ  поставил  крест  на  моей
мечте, но потом я понял, что это не так. Что я  просто  должен
взглянуть на нее с другой стороны или, говоря профессиональным
языком, с другого ракурса. Поэтому я и пришел к вам, чтобы...
   Его  последние  слова  потонули  во   внезапно   накатившем
откуда-то сзади гуле. Чизмэн обернулся как раз вовремя,  чтобы
заметить вылетевший боком из-за  угла  серый  фургон,  который
затормозил не далее чем в нескольких дюймах от них с врачом, и
серую рубаху прыгнувшей  с  подножки  прямо  на  него  крупной
крысы.  А  потом  он  долгое  время  не  видел  ничего,  кроме
асфальта, в который  его  вдавил  навалившийся  на  него  всем
своим, прямо скажем, немалым весом санитар.
   - Эй, что?.. Что такое?! Что  происхо...  АЙ,  БОЛЬНО!!!  -
завопил  Чизмэн,  когда  сидящий  на  нем  верхом  медработник
завернул ему руки за спину.
   - Доктор Стоун, вы в порядке?! - закричали  выскочившие  из
кузова и бросившиеся к Харви два парамедика. Врач так и  стоял
с открытым от изумления ртом, тщетно пытаясь уследить за всеми
разворачивающимися перед его глазами событиями. И только когда
подбежавшие  парамедики  начали  крутить  его  из  стороны   в
сторону, осматривая на предмет возможных телесных повреждений,
он встрепенулся и,  нахмурившись,  спросил  заново  обретенным
начальственным тоном:
   - Что здесь происходит?! Гардинг! Как это понимать?! Да  не
вертите вы меня! Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?!
   - В нем, доктор, - пояснил Гардинг, кивая на пригвожденного
к  земле  противника.  Чизмэн  забился,  но  санитар  применил
болевой прием, одновременно впиваясь пальцами в сжатый  правый
кулак мыши.
   - Ну-ка, покажи, что у тебя  здесь!  -  приказал  он.  Майк
повиновался, и из разжатого кулака  ему  на  спину  упали  два
маленьких металлических шарика  из  тех,  что  используются  в
человеческих брелках-"лабиринтах".
   - Что это такое? Отвечай!
   - Мои шарики... - пробубнил прижатый к асфальту грызун.
   - Вижу, что не кубики! - рявкнул Гардинг,  кладя  добычу  в
карман рубашки и поднимаясь на ноги. - Вставай, подлый убийца,
поедешь с нами!
   - Куда?! Зачем?! Кто убийца?! - поняв, что санитар  уже  не
сидит на нем верхом,  Чизмэн  задергался  с  новой  силой,  но
медработник ни на секунду не ослаблял захват, и ничего у  мыши
в  плаще  не  вышло.  Видя,  что  противник  сам  вставать  не
собирается, Гардинг  одним  рывком  поставил  его  на  ноги  и
хорошенько встряхнул. Раздался  металлический  звон,  и  взоры
всех  присутствующих  обратились  к  выпавшему  из-под   плаща
Чизмэна предмету - короткому ножу, сделанному  из  разобранной
головки безопасной бритвы.
   - Вот значит как, да? - спросил Гардинг с  налитыми  кровью
от злости глазами.
   - Что всё это значит?!  -  снова  спросил  Стоун,  переводя
взгляд с санитара на поблескивающий на асфальте нож.
   -  Это  он,  доктор,  -  ответил  санитар-крыса,  кивая  на
Чизмэна. - Несостоявшийся убийца мистера Кошелька. И ваш тоже.
   - Мой? - переспросил Стоун. - То есть... Я не понимаю...  А
как вы... Откуда вы...
   - Нас послал мистер Чип, доктор. И мы, как  видите,  успели
как раз вовремя. Еще бы минута, и он бы вас зарезал!
   - Никого бы я не зарезал! - закричал Чизмэн. - Что вы такое
несете?! Это какое-то недоразумение! Я всё объясню!..
   - Объяснишь-объяснишь, даже не сомневайся. Всё мистеру Чипу
объяснишь.  Поехали!  -  подняв  с  земли  нож,  Гардинг  пуще
прежнего заломил Чизмэну руки и повел к фургону,  где  их  уже
ждал державший двери машины второй санитар. - И без фокусов, а
то мигом скручу в бараний рог! Понял?!
   - Это произвол! Это похищение! Помогите! - завопил  Чизмэн,
но и эти его крики, как  и  все  предыдущие,  не  дали  ровным
счетом ничего.
   - То есть вы хотите сказать... -  Стоун  запнулся  и  обвел
растерянным взглядом стоявших перед ним парамедиков.
   - Доктор Спайви и мистер Чип вам всё  объяснят,  -  ответил
один из них. - Садитесь в кабину, к водителю.
   - Да-да, понятно, хорошо... Только мне  надо  зайти  домой,
сказать жене...
   - Разумеется, доктор! Идемте!
   - Да, дела... - пробормотал пожилой врач-мышь, забираясь на
сиденье рядом с Ферди. - Я, конечно, просил Чипа держать  меня
в курсе дела, но не настолько же, гхм, непосредственно...

                            * 5 *

   И без того не слишком жизнерадостная атмосфера  в  комнате,
отведенной под штаб проводимого  Чипом  расследования,  сейчас
была  просто  гнетущей.  За  время  утренних   допросов   окна
открывались лишь  на  очень  короткие  промежутки  времени,  и
застывший воздух, в котором витал  целый  сонм  ждущих  ответа
вопросов, подозрений разной степени обоснованности и так и  не
предъявленных обвинений, казалось, можно было нарезать  ножом.
Например, таким, который лежал на столе перед Чипом в компании
двух металлических шариков, вынутого из левого кармана  пальто
Майка Чизмэна носового платка и  подноса  с  накрытым  крышкой
обедом, к которому бурундук в томительном ожидании новостей от
посланной за доктором Стоуном группы  так  и  не  притронулся.
Мысленно он  уже  приготовился  к  худшему,  но  итог  поездки
превзошел даже самые смелые ожидания.
   Этот  самый  итог  сидел  сейчас   перед   Спасателем   под
бдительным присмотром стоявшего позади него Гардинга,  задачей
которого было удерживать  несостоявшегося  убийцу  сидящим  на
стуле. Ведущие  из  комнаты  двери  надежно  перекрывал  своим
мощным торсом Таркл. Присутствовавшие в качестве понятых Стоун
и Спайви под охраной еще двух санитаров  сидели  на  диване  у
стены по  левую  руку  от  Чипа.  Все  молчали.  Даже  Чизмэн,
совершенно  выдохшийся  от  безрезультатных  криков  за  время
поездки, притих и смотрел по большей части в пол, лишь изредка
посматривая  на  безмолвствовавшего  Чипа  со  смесью  испуга,
трепета  и  любопытства.  В  конце  концов,  не  каждый   день
доводится наблюдать, как пациент в инвалидной коляске запросто
командует не только санитарами, но и  руководителями  главного
медицинского центра для грызунов.
   - Кто вы? Что вам от меня нужно? - спросил задержанный,  но
бурундук ничего  не  ответил  и  даже  не  взглянул  на  него,
продолжая  сосредоточенно  изучать  изъятое  у  подозреваемого
оружие.  Это  был  нож,  выточенный  из  лезвия,  вынутого  из
картриджа для безопасной бритвы. Один его конец был вставлен в
пластиковую ручку, вырезанную из корпуса того же картриджа,  а
второй заострен, поэтому им можно было не только резать, но  и
колоть. Грубо, однако эффективно.
   - Послушайте, мистер Чип, я не...
   - Ваше имя? - перебил его  Чип.  Он  говорил  негромко,  но
Чизмэн  моментально  запнулся  и  сник,  словно  врезавшись  в
невидимую стену. На лице Спасателя не дрогнул ни один  мускул,
хотя ему потребовалось приложить массу усилий, чтобы  сдержать
торжествующую  улыбку.  Описанная  в  книге  про   разведчиков
техника сама по себе была очень эффективной, а уж после  того,
как он  отработал  её  на  двенадцати  наиболее  перспективных
кандидатах на роль  ночного  посетителя  из  числа  работников
больницы,  всё  получалось  как  в   хорошо   отрепетированном
спектакле.
   - Майк Чизмэн. Послушайте...
   - Адрес.
   - 26-ая стрит, дом 155, нора 15. Может, все-таки объяс...
   - Почему вы решили сменить шприц на нож, мистер Чизмэн?
   Застигнутый врасплох  этим  заданным  в  той  же  будничной
манере, что и все остальные, вопросом подозреваемый  вздрогнул
и вскинул голову. Бурундук смотрел на него, но не в  глаза,  а
точно в центр лба, и Чизмэну не удалось  поймать  его  взгляд,
как  он  ни  пытался.  В  результате  он   лишь   еще   больше
разнервничался  и  опустил  глаза  долу,  чтобы  хоть   как-то
укрыться от этого устремленного не на него, а в него взгляда.
   - Я  не  понимаю,  о  чем  вы  говорите.  Это  произвол,  -
пробубнил он.
   - Не понимаете, значит? Хорошо,  задам  вопрос  иначе.  Как
называется  препарат,  с  помощью  которого  вы  хотели  убить
мистера Кошелька?
   - Я никого не хотел убивать, - всё так же глядя в пол, тихо
ответил Чизмэн. - Никого. Ни доктора  Стоуна,  как  утверждает
этот громила, ни Гарольда Кошелька...
   - В таком случае откуда вы знаете, что речь идет  именно  о
ГАРОЛЬДЕ Кошельке, а?!
   Все присутствующие  напряглись  и  приготовились  к  любому
фортелю со стороны выдавшего себя с  головой  преступника,  но
ему всё равно удалось застать их врасплох. Нет, Чизмэн не стал
вскакивать со стула и бросаться на Чипа. Не стал орать  благим
матом и не пал ниц, моля о прощении. Он даже голову не поднял,
лишь глухо спросил:
   - А что, в городе есть какой-то другой  мистер  Кошелек,  о
здоровье которого печется целая куча народа?
   Чип,  хоть  и  вынужден  был  признать   правоту   Чизмэна,
абсолютно не смутился.
   - Допустим, тут вы правы. Однако и вы признайте, что хотели
убить доктора Стоуна, что специально для  этого  пошли  к  его
дому, прихватив с собой нож.  Кстати,  должен  сказать,  очень
изящная   конструкция!   Легкий,   удобный,   незаметный   под
одеждой... Что вы на это скажете, мистер Чизмэн?
   - Я не понимаю, о чем вы говорите. Повторяю  еще  раз  -  я
собирался никого убивать. Ни-ко-го! Зачем мне убивать  мистера
Стоуна? Зачем?
   - Что ж, я объясню вам, - Чип откинулся на спинку кресла  и
скрестил руки на груди. - В начале мая  сего  года  стараниями
мистера  Гарольда  Кошелька  Третьего   была   открыта   Малая
Центральная больница, в стенах которой мы с вами  имеем  честь
пребывать  в  данный  момент,  и  был  объявлен  набор  в  нее
персонала. Поскольку вы живете на 26-ой стрит, 155, что  всего
в четырех кварталах отсюда,  вы  прознали  об  этом  одним  из
первых и, как и  многие  другие,  увидели  в  этом  уникальную
возможность... ну, скажем, вырваться из болота  прозябания  на
задворках жизни. Или реально сделать  что-то,  чтобы  изменить
окружающий мир в лучшую сторону. Помочь страждущим не мысленно
или на словах, а на деле...
   - Мистер Чип, это... это невероятно... - пробормотал Стоун,
от волнения непроизвольно сжав кулаки и глубоко вонзив когти в
обивку дивана. - Вы... вы практически дословно повторяете  наш
разговор! Как  будто  находились  во  время  него  не  в  этой
комнате, а в  том  мусорном  контейнере!  Это...  у  меня  нет
слов...
   - Спасибо, доктор, - кивнул Чип  и  посмотрел  на  Чизмэна,
ожидая, что тот, поняв, что приперт к  стенке,  сознается.  Но
задержанный сидел молча и неподвижно, даже моргал в  два  раза
реже, чем до этого.
   - И вот, окрыленный надеждой, вы идете в больницу.  Очереди
почти нет, ведь в успех этого проекта пока что мало кто верит,
даже несмотря на то, что  он  создается  при  непосредственной
поддержке  Гарольда  Кошелька  Третьего,  самой  богатой  мыши
города.  Доходит  до  того,  что   мистеру   Кошельку   самому
приходится проводить  собеседования  с  претендентами.  И  это
лишний раз убеждает вас, что дорога перед вами  открыта.  Ведь
такому энтузиасту, как  вы,  просто  не  могут  отказать,  вне
зависимости от конкурса. А уж в его отсутствие - тем более. Вы
заходите в кабинет, где за таким же,  как  мой,  столом  сидят
двое вершителей судеб:  основатель  больницы  Гарольд  Кошелек
Третий и её  директор  доктор  Харви  Стоун.  Они  просят  вас
присесть и начинают задавать  стандартные  вопросы,  время  от
времени делая какие-то пометки в лежащих перед ними блокнотах.
Вы стараетесь отвечать как можно более спокойно,  хотя  внутри
весь горите в предвкушении заветных слов "вы нам подходите..."
   "По-прежнему  ничего.  Крепкий   орешек.   Или,   наоборот,
подавлен полностью и окончательно. Непонятно..."
   - Наконец вопросы иссякают, меценат и врач переглядываются,
и один из них, - Чип на мгновенье задумался, -  скорее  всего,
доктор Стоун, начинает рассказывать вам, что вы,  вне  всякого
сомнения,  обладаете  многими  необходимыми  для  медработника
качествами, и что ему лично очень бы  хотелось  взять  вас  на
работу, но... Тут он  делает  паузу,  после  чего  с  глубоким
вздохом разводит руками  и  говорит...  Не  знаю,  что  именно
сказал вам доктор Стоун, я же  все-таки  не  провидец,  -  Чип
позволил себе ироничную ухмылку, так как видел,  что  если  не
все, то процентов девяносто его слов попадают прямо в яблочко.
- Думаю, не сильно ошибусь, если  предположу,  что  он  сказал
что-то  вроде  "вам   недостает   дисциплинированности".   Или
опрятности. Или опыта...
   При слове "опыта" Чизмэн и Стоун  одновременно  так  сильно
вздрогнули,  словно  их  ударила  молния,  и   Чип   внутренне
возликовал. Это был его триумф, подлинный реванш за все ошибки
и промахи, допущенные им в последние  дни,  и  он  наслаждался
каждым его мгновением.
   - Я не знаю, что было потом, Чизмэн. Не знаю, сказали ли вы
им то, что накипело у вас в душе, или промолчали.  Назвали  ли
их  убийцами  и  гробовщиками  вашей  мечты  и  ваших  светлых
устремлений или молча встали и ушли. Это всё не  важно.  Важно
то, что вы навсегда запомнили лица тех, кто  не  взял  вас  на
работу в больницу, и  поклялись  вернуться  сюда.  Но  не  как
соискатель. А как ангел мщения...
   Чизмэн вздрогнул сильнее прежнего. Гардинг уже  изготовился
хватать его и усаживать обратно, но тот больше не двигался,  и
санитар убрал руки от его плеч. Чип сделал вид, что не заметил
этого, и продолжал.
   -  Мы  пока  не   знаем,   каким   именно   препаратом   вы
воспользовались, мистер Чизмэн, но  нам  доподлинно  известно,
где вы его  взяли.  На  человеческом  складе  медикаментов  во
втором корпусе Центральной городской больницы.  Тут  недалеко,
всего-то и нужно, что поплутать немного по вентиляции. Пейзажи
не самые живописные, но оно того стоит,  когда  идешь  убивать
губителя  твоей  мечты,  не  так  ли,  Майк?  Вы  ведь   долго
готовились к этому, ждали удобного случая. Но вот незадача:  у
доктора  Стоуна  слишком  напряженный  график,  а  к  Гарольду
Кошельку так просто не  подступишься.  Тем  не  менее,  вы  не
отступали, твердо зная, что ваше время  еще  придет.  И  вдруг
новость, внезапная, как  гром  среди  ясного  неба  -  Гарольд
Кошелек госпитализирован в тяжелом состоянии. Прогнозы  врачей
самые неутешительные, но вы совсем этому не рады. Не для  того
вы  столько  времени  вынашивали  планы  мести,  чтобы  теперь
позволить этому надменному богачу умереть своей смертью.  Нет,
вы  не  можете  допустить  этого,  ведь  поклялись  убить  его
собственными руками. И потому начинаете действовать.
   - Для начала вы разживаетесь формой медбрата. Да-да, именно
медбрата  и  никакой  другую,  ведь  для  вас  это  не  только
маскировка, а символ ваших безжалостно растоптанных надежд.  И
шприц для вас не  просто  медицинский  инструмент,  но  оружие
возмездия.  За  долгие   месяцы   вы   хорошо   научились   им
пользоваться, и теперь Гарольд Кошелек Третий убедится в  этом
на  собственной  капельнице.  Сегодня  ночью  вы  проникли   в
больницу через  запасной  выход.  Дождавшись,  когда  дежурный
санитар покинет свой пост, вы крадетесь по коридору, проверяя,
все ли пациенты спят. Потом, убедившись, что поблизости никого
нет, со зловещей улыбкой под матерчатой маской направляетесь в
палату Гарольда Кошелька, зная, что теперь вас никто  и  ничто
не остановит...
   Чип выдержал паузу, чтобы перевести  дух  и  проследить  за
реакцией Чизмэна.  Задержанный  всё  так  же  смотрел  в  пол,
сохраняя полную неподвижность, лишь глубже втягивая  голову  в
воротник плаща, словно пытаясь  спрятаться  под  ним  целиком.
Спасатель не видел его лица, но то  и  дело  капавшие  с  носа
подозреваемого капли пота не оставляли никаких сомнений в том,
что он  находится  на  грани,  и  достаточно  лишь  небольшого
усилия, чтобы сломить его сопротивление окончательно.
   - Если вас это хоть как-то утешит, Чизмэн, знайте, что  вам
просто не повезло. Ваш план был  практически  безукоризненным,
вы и впрямь рассчитали всё очень точно. Но так получилось, что
вашему покорному слуге плохо спалось, и он услышал в  коридоре
ваши шаги... Знаете, я ведь до последнего сомневался, стоит ли
поднимать тревогу и врываться в палату  мистера  Кошелька.  Но
ваша осмотрительность сыграла с вами злую шутку. Вы  не  стали
включать  в  палате  Гарольда  свет,  чтобы  вас  нельзя  было
заметить  из  коридора.  Это-то  вас  и  выдало.  Поняв,   что
разоблачены, вы бросились  наутек.  Сперва  хотели  уехать  на
лифте, чтобы убежать  через  крышу,  но,  увидев,  что  я  вас
догоняю, бросились убегать тем же маршрутом, каким  пришли.  Я
долго думал, почему злоумышленник побежал именно на  склад,  а
не во второй корпус, ведь там я ни за что не догнал бы его  на
инвалидной коляске. Это было очень странно, но в конце  концов
я понял, в чем дело -  преступник  не  знал  схему  вентиляции
второго корпуса, поэтому решил укрыться на складе, на  верхних
полках стеллажей, где я его никогда бы не нашел. И  снова  вам
не повезло - одна из ступенек устроенной  на  стойке  стеллажа
лестницы выпала, безошибочно указав ваше местоположение. Потом
пришел кладовщик, и я спрятался под ближайший  стеллаж  -  ваш
стеллаж - и в итоге чуть не поплатился за это жизнью. Но,  как
видите, жив и здоров, если не считать небольшой шишки.  Вы  не
думайте, я не в обиде. Я метал в вас костыли, вы  сбросили  на
меня полку с лекарствами, так что тут мы с вами  квиты...  Что
скажете, Чизмэн? Мне продолжать, или расскажите всё  остальное
сами?
   Чип склонил голову набок,  ожидая  ответа,  но  задержанный
ничего не сказал, лишь сжался еще больше.
   - Что ж, - хмыкнул Спасатель, - в таком случае, я продолжу.
Неудача в  больнице  не  отпугнула,  а  наоборот,  еще  больше
обозлила вас. Понимая, что  к  мистеру  Гарольду  вам  уже  не
подступиться, вы решили ковать железо, пока горячо, и вплотную
заняться другим вашим обидчиком - доктором  Стоуном.  Взяв  из
дому нож, вы  отправились  к  дому  доктора  Стоуна,  так  как
поджидать его около больницы из  опасения  быть  замеченным  и
пойманным встревоженным  ночным  происшествием  персоналом  не
решились. Думаю, вы и сами не ожидали, что жертва  окажется  в
ваших руках так быстро...
   - Да, мистер Чип, вы правы,  -  снова  подал  голос  доктор
Стоун. - Он еще переспросил, действительно ли я  доктор  Харви
Стоун. Вы... вы просто гений!
   - Нет, Харви, - ответил Чип, - просто способен сложить  два
и два. А вы, Чизмэн, снова  переиграли,  как  и  в  случае  со
светом. Вам следовало сразу нанести удар и скрыться,  но  нет,
это не в вашем стиле. Вам мало было убить доктора  Стоуна.  Вы
хотели, чтобы Стоун ЗНАЛ, кто и за что его убивает. Не так ли,
Чизмэн? Можете не отвечать. Доктор Стоун уже ответил  за  вас,
когда сказал, что я почти слово в слово  повторил  ваш  с  ним
разговор у того контейнера. Впрочем, вас  тоже  можно  понять.
Вокруг - пустынный проулок, перед вами - ваш враг, за  которым
вы охотились долгие месяцы. Почему бы  и  не  поговорить,  тем
более, что  всё  внимание  сейчас  сосредоточено  на  Гарольде
Кошельке, и доктора Стоуна хватятся очень не  скоро,  а  когда
хватятся, вы уже будете очень далеко. И вот вы  медленно,  шаг
за шагом,  перебирая  рукой  рукоятку  ножа,  приближаетесь  к
ничего не подозревающей жертве...
   - Я перебирал шарики, - тихо ответил Чизмэн.
   - Шарики? Вот эти?
   - Да, мои шарики.
   - Это правда, - подал голос Гардинг. - Когда я скрутил  его
и вытащил его руку из кармана, у него  в  кулаке  были  зажаты
именно эти шарики.
   - Вот как? - на этот  раз  удивление  Чипа  было  абсолютно
всамделишным. - А где был нож?
   - Во внутреннем кармане плаща,  -  ответил  санитар.  -  Он
выпал, когда я потряс его.
   - Очень интересно... - Спасатель взял один из лежащих перед
ним на столе шариков, прикидывая на руке его вес.  Нет,  таким
убить тяжело, разве что метнуть из пращи...
   А вдруг эти шарики не такие простые, как кажутся на  первый
взгляд?
   Чип мысленно сопоставил размеры шарика  и  газовых  запонок
Дейла(2).   Шарик  были  даже  больше.   Спасатель  пристально 
осмотрел его,  но никакой прорези,  указывающей на то,  что он 
состоит  из двух половинок, не увидел. Либо её не было вообще,  
либо её просто не было видно. Надо проверить.
   - Таркл! - позвал бурундук.
   - Чего? - отозвался стороживший дверь в комнату громила.
   - Пожалуйста, возьмите эти  шарики,  выйдите  в  коридор  и
бросьте со всей силы об стену.
   - Чего-чего? - эта просьба явно  была  в  числе  последних,
которые ожидал услышать санитар.
   - Пожалуйста, возьмите эти  шарики,  выйдите  в  коридор  и
бросьте со всей силы об стену, - повторил Чип. Таркл посмотрел
на него и на  блестевшие  в  лучах  падавшего  из  окна  света
шарики, потом повернулся к Стоуну и Спайви.
   - Делайте, что он говорит, - кивнул главврач. Санитар пожал
плечами, как бы говоря "вы начальник, вам виднее",  забрал  со
стола бесследно сгинувшие  в  его  могучей  пятерне  шарики  и
направился к двери.
   - Да, Таркл! - окликнул медработника  Чип,  когда  тот  уже
выходил из комнаты.
   - Что еще?
   - Постарайтесь при этом  находиться  как  можно  дальше  от
стены, в которую будете бросать. Хорошо?
   Шумно и презрительно фыркнув, Таркл закрыл за собой  дверь,
и Чип на пару секунд искренне пожалел, что сказал ему об этом.
Кто знает, вдруг это действительно граната...
   В коридоре что-то дважды громко стукнуло,  потом  раздались
звуки шумной беготни, и  бурундук  еле  удержался  от  хохота,
представив себе, как огромный неуклюжий  санитар  гоняется  по
всему коридору за отскочившими от  стены  шариками.  Остальные
присутствующие тоже себе это представили и  заулыбались.  Все,
за  исключением  Чизмэна,  все  так  же  сидевшего  на  стуле,
согнувшись  в  три  погибели,   и   доктора   Стоуна,   нервно
протиравшего давно уже отполированные  до  зеркального  блеска
очки.
   - Ну что? - спросил Чип, когда взмыленный санитар вернулся.
   - Ничего. Железки как железки, -  отрапортовал  тот,  кладя
уже не столь блестящие из-за пятен штукатурки шарики  на  стол
перед бурундуком. - Если нужно, могу покидать еще, на этот раз
с большей силой.
   - Спасибо, Таркл,  в  этом  нет  необходимости,  -  заверил
крупную мышь Спасатель. - Тем более, как мне кажется, если  вы
бросите их еще сильнее, то потом вообще не догоните.
   Остальные санитары, никогда бы  не  отважившиеся  отпустить
шуточку   про   Таркла   в   его   присутствии,    захохотали.
Побагровевший от злости верзила обернулся к ним, и они тут  же
постарались  стереть  с  лиц  всякие  следы  смеха,  но   если
сдерживать улыбки у  них  еще  более-менее  получалось,  то  с
искрами неподдельного веселья в глазах было совсем худо. Тогда
Таркл  вновь  обратил  взор  к  бывшему  источником  всех  его
несчастий Чипу, однако тот, занятый исключительно сгорбившимся
на стуле Чизмэном, даже не взглянул на  него,  и  санитару  не
оставалось ничего  другого,  как  вернуться  на  свой  пост  у
дверей, скрежеща зубами от злости.
   - Во время разговора с доктором Стоуном у вас в  руке  были
эти шарики? - продолжил допрос задержанного Спасатель.
   - Да, - ответил тот, не поднимая  головы.  Чип  недоверчиво
хмыкнул.
   - Довольно странный выбор оружия, особенно если учесть, что
у вас был с собой нож. И как вы собирались с их помощью  убить
доктора?
   - Я НЕ СОБИРАЛСЯ НИКОГО УБИВАТЬ!!!
   Неожиданно  громкий  крик   заставил   всех   непроизвольно
отшатнуться. Задержанный резко вскочил  на  ноги,  и  Чип  уже
приготовился отражать его бросок, но Чизмэн на него так  и  не
прыгнул. Он просто стоял, сжав кулаки и буравя своего мучителя
взглядом, пока пришедший в себя  Гардинг  не  схватил  его  за
плечи и не швырнул назад на  сиденье.  Майк  снова  попробовал
встать,  но  санитар  вдавил  его  в  стул  так  сильно,   что
несчастный предмет мебели жалобно заскрипел.
   - Я не собирался никого убивать... - повторил Чизмэн, снова
сжимаясь в комок и погружаясь в недра своего плаща.
   - Почему, в таком случае, вы сжимали их в кулаке  во  время
разговора с доктором?
   - Я их не сжимал. Я их перебирал.
   - Зачем?
   - Это помогает.
   - Чему?
   - Упражнение такое, разминка для пальцев. И вообще,  знаете
ли, успокаивает...
   - Разминка для пальцев? Вы что, пианист?
   - Художник.
   - Вот как? - прищурился Чип. - Из медбратьев - в художники?
А вы,  я  смотрю,  разносторонняя  личность.  Но  если  вы  не
собирались убивать доктора Стоуна, зачем искали встречи с ним?
Только  не  говорите,  что  просто  прогуливались  и  случайно
оказались возле его дома.
   - Не скажу, - помотал головой  Чизмэн.  -  Я  действительно
хотел встретиться с ним.
   - Почему же вы просто не пришли в больницу?
   - Не хотел отвлекать его от работы. И не хотел,  чтобы  наш
разговор был прерван каким-нибудь срочным вызовом, из-за  чего
я не успею сказать мистеру Стоуну всё, что собирался.
   - Что же именно? - Чип вновь откинулся  на  спинку  кресла,
приготовившись слушать рассказ задержанного, но тот не  спешил
с ответом, и Спасателю пришлось подстегнуть его:
   - Ну  же,  отвечайте!  Что  вы  хотели  рассказать  доктору
Стоуну?!
   - Мистер Чип, - подал голос  пожилой  врач,  -  может,  это
что-то сугубо личное?  Вам  ведь  знакомо  понятие  "врачебная
тайна"? Возможно, нам с мистером Чизмэном стоит...
   - Нет! - Чизмэн поднял голову и обернулся к Стоуну. -  Нет,
доктор, никакой тайны здесь нет. Пожалуй,  будет  даже  лучше,
если это услышат все присутствующие. В особенности, - он вновь
посмотрел на лидера Спасателей,  -  мистер  Чип.  Уверен,  ему
будет интересно.
   - Вне всякого сомнения, - кивнул  бурундук.  -  Мы  слушаем
вас, мистер Чизмэн.
   -  Доктор  Стоун,  -  начал  Чизмэн,  опять  обернувшись  к
директору МЦБ, - я должен сказать,  что  мистер  Чип...  -  он
снова посмотрел на Спасателя, и Чип, решив, что эти постоянные
повороты туда-сюда, очень эффективные в условиях перекрестного
допроса, сейчас уже не нужны и  лишь  отнимают  время,  сказал
Гардингу развернуть стул Чизмэна так, чтобы задержанный  видел
их  обоих  сразу.  Санитар  исполнил  поручение,   и   Чизмэн,
поблагодарив его, как будто это была его идея, продолжил:
   - Так вот, я хотел сказать, что мистер Чип нарисовал  такую
правдоподобную картину, что я сам чуть было не поверил в  свою
вину. В его версию гораздо легче поверить, тем  более,  что  в
проницательности ему не откажешь, и он во многом прав. Мне всё
равно, поверите вы мне или нет, и абсолютно всё равно, что  вы
со мной сделаете. Но я должен сказать вам, доктор  Стоун,  то,
что хотел сказать уже довольно давно, и что как раз  собирался
сказать, когда меня  схватили.  Я...  Я  понимаю,  после  слов
мистера Чипа мой рассказ покажется невероятным,  но  я  уверяю
вас, что  не  хотел  причинить  вам  зла.  Наоборот,  я  хотел
поблагодарить вас.
   - И за что же? - удивленно спросил Стоун.
   - За то, за что, согласно мистеру Чипу, должен был бы убить
вас. За ваш отказ взять меня не работу.
   Присутствующие недоуменно переглянулись, лишь Чип оставался
абсолютно  неподвижным  и,  уставившись  в   одну   точку   на
поверхности стола, точно посередине между  шариками  и  ножом,
лихорадочно соображал, где  допустил  ошибку.  Выстроенная  им
версия выглядела  прочной,  как  кирпичная  стена,  но  каждое
произнесенное Чизмэном слово било по ней, подобно  шару-"бабе"
гигантского экскаватора.
   - Я не понимаю... - ответил врач, встревоженный казавшимися
бессмысленными словами Чизмэна и реакцией на них Чипа.
   - Я объясню, - сказал задержанный. От него тоже не укрылось
смятение Чипа, и он, почувствовав себя увереннее,  приосанился
и заговорил почти  таким  же  голосом,  каким  разговаривал  с
доктором в проулке. - Как я уже говорил вам, доктор, я  увидел
в новой больнице шанс сделать  окружающий  меня  мир  лучше  и
реально хоть чем-то хоть кому-то помочь. И я тяжело  переживал
этот отказ, днями и неделями не выходил из норы, поскольку мне
было больно видеть окружающий мир и  чувствовать  свое  полное
бессилие. И  чтобы  хоть  как-то  скрасить  свое  добровольное
заточение, я начал рисовать. Рисовать тот  мир,  в  котором  я
хотел  бы  жить.  В  котором  нет   места   злу,   насилию   и
несправедливости. В котором  светит  солнце,  и  счастливые  и
радостные грызуны ходят по улицам, не боясь быть  убитыми  или
ограбленными или съеденными...
   - Я, - продолжил Чизмэн  после  некоторой  паузы,  -  долго
работал над каждой фигурой и каждым лицом,  стараясь  передать
то  ощущение  спокойствия  и  уверенности  в  завтрашнем  дне,
которого так не доставало тем, кто жил вокруг меня.  Незаметно
для самого себя я перешел от рисования абстрактных грызунов на
портреты своих соседей, пытаясь  представить,  какими  бы  они
были, если бы жили в моем идеальном мире. День за днем, неделю
за неделей я просиживал над рисунками, которых скопились целые
кипы. В конце концов, мне стало не хватать места для новых,  и
я решил  выбросить  самые  старые  и  самые,  на  мой  взгляд,
неудачные из прошлых работ. За этим занятием меня и застал мой
сосед, который пришел от моих рисунков в  восторг  и  искренне
недоумевал, как у  меня  поднимается  рука  выбрасывать  такую
красоту на мусорник. А когда я сказал, что у меня  в  норе  их
гораздо больше, и все они гораздо лучше, он мне не  поверил  и
загорелся желанием тотчас увидеть их все. И я показал ему свою
коллекцию. Он был сражен наповал, перебирал ворох  за  ворохом
моих рисунков, не уставая восхищаться  красочностью  и  светом
придуманного мною мира. Потом дошел до портретов наших  с  ним
знакомых и подолгу вглядывался в каждый  из  них,  то  и  дело
приговаривая  "да,  это  наш  Пит",  "старый  Луи  прямо   как
настоящий" и всё такое в этом духе. А потом застыл  и  выронил
на пол все рисунки, которые держал до этого. Кроме последнего,
на котором были нарисованы он и его  жена...  Простите,  можно
мне воды?
   Опустошив поданный Гардингом стакан,  художник  оглядел  не
сводивших с него глаз врачей и санитаров и, кисло усмехнувшись
тому факту, как заворожено они слушают  "пойманного  на  месте
преступления убийцу", продолжил.
   - Так вот, когда он дошел до их с женой портрета, то просто
оцепенел. Он долго разглядывал его, поворачивая и так и  этак,
после чего тихо произнес:  "Она  здесь  такая  красивая..."  Я
сказал, что если ему нравится, то пусть берет  его  себе,  его
жена наверняка будет рада. А он посмотрел на  меня  и  сказал:
"Она умерла неделю назад..." Вот ведь как бывает...  Они  ведь
жили прямо надо мной, но я настолько отрешился от  всего,  что
ничего  не  знал  о  её  смерти...  Я  извинился  за  невольно
причиненную ему боль, а он  сказал,  что  наоборот,  счастлив.
Потому что тосковал по ней, а теперь будто  обрел  её  заново.
Потом он ушел, прижимая листок к груди, а я всё понял.  Именно
тогда, именно в тот момент я понял, чем на самом деле был  тот
отказ. Он не был приговором моей мечте. Он был для нее  вторым
шансом. Я не знаю, доктор, чем вы руководствовались, отказывая
мне - формальными критериями или внутренним  голосом.  Как  бы
там ни было, вы поступили  правильно.  Из  меня  получился  бы
плохой медбрат, ведь я действительно неопытен и, чего уж  там,
неряшлив и недисциплинирован, и вполне  могло  случиться  так,
что я бы не помог, а навредил, тем самым нанеся урон не только
здоровью пациента и своим надеждам, но  и  репутации  больницы
вообще. Но именно благодаря вашему отказу я  смог  стать  тем,
кем мечтал. Тем, кто может реально помочь окружающим,  и  кому
по силам сделать  то,  что  не  подвластно  никаким  врачам  и
никаким лекарствам. Да, я не могу спасти дорогого  им  грызуна
от смерти, но я могу вернуть им его.
   - Каким образом? - недоверчиво поинтересовался Чип.
   - Каким образом? - переспросил задержанный. -  Надо  же,  а
я-то думал, что такой сыщик, как вы, сам до этого додумается.
   - То, что вы имеете  в  виду  свои  рисунки,  понятно,  как
дважды два - парировал Спасатель. - Непонятно другое -  что  в
них такого особенного? Нет, я понимаю, что они  позволяют  вам
ощущать себя нужным и приносящим пользу и всё такое, но ведь с
этой задачей прекрасно справляется та же самая фотография...
   - Фотография, говорите? - Чизмэн сокрушенно  вздохнул,  как
преподаватель   высшей   математики,   вынужденный   объяснять
слушателям таблицу умножения. - Никакая  фотография  не  может
дать того, что даст написанный рукой художника  портрет.  Ведь
фотография фиксирует лишь тело, бренную оболочку. Художник  же
рисует душу.
   - Душу? - глухо переспросил бурундук.
   - Душу, - повторил художник. - Думаете, у моего  соседа  не
было фотографий его жены? Да после её смерти он  целыми  днями
рассматривал её снимки, он сам мне сказал. Но только  на  моем
рисунке он увидел её именно  такой,  какой  привык  видеть  за
долгие годы совместной жизни. Он так  и  сказал:  "Это  -  моя
Клэр". Хотя я рисовал её не с натуры, а такой, какой она  была
бы в выдуманном мной  идеальном  мире.  Веселой,  улыбчивой  и
бесконечно доброй. Она не была такой при жизни.  Они  с  мужем
часто и шумно ссорились, так что даже  через  три  стены  было
слышно. Но на моем портрете он увидел  именно  её.  Его  Клэр.
Увидел её такой, какой видел всё это время. Увидел  не  просто
мышь, на которой женился и с которой прожил  долгие  годы.  Он
увидел свою жену.
   - И как же вы это делаете?
   - Не знаю, - пожал плечами задержанный. - Я рисую  то,  что
вижу. Но одного этого, разумеется, недостаточно,  ведь  задача
художника - воспроизвести не  форму,  которую  видят  все,  но
содержание, которое обыкновенно скрыто В этом деле важно  всё:
поза, одежда, освещение, фон. Сами по себе  все  эти  элементы
молчат, ведь будучи одиноким, говорить не с кем. Но  собираясь
вместе,  они  начинают  разговаривать,  помогать  друг   другу
советом и указывать на недостатки друг  друга.  И  лишь  когда
достигнуто согласие, тогда можно говорить о  том,  что  работа
удалась, и что изображенная на  портрете  форма  соответствует
наблюдаемому в жизни содержанию...
   Чизмэн всё говорил, а Чип всё так же  смотрел  прямо  перед
собой, хотя чувствовал, что взоры всех присутствующих обращены
именно на него. Но он не мог заставить себя поднять  голову  и
посмотреть в глаза художнику, которого выставил сущим дьяволом
во плоти безо всяких на то оснований.
   Или все-таки...
   - Зачем вы взяли с собой нож? - спросил он, когда  художник
прервался для очередного глотка воды.
   - Я всегда ношу его с собой.
   - С какой целью?
   - Не знаю, как вы, мистер  Спасатель,  но  я  еще  сохранил
способность отличать воображаемый мир,  в  котором  оружие  не
нужно, от всамделишного, в котором  обладание  им  -  насущная
необходимость. Ах да, я  совсем  забыл!  Вы  же  у  нас  живая
легенда, вам простительно...
   Все затаили дыхание, ожидая ответа Чипа. Даже Чизмэн осекся
и сжался, явственно ощутив, что перегнул палку.  Но  Спасатель
даже не шелохнулся. Разумеется, он всё слышал. Хорошо  слышал.
Даже слишком хорошо. Он слышал даже больше. То, чего не слышал
никто, кроме него.
   Пение птиц. Шум фонтана. Смех  и  веселые  возгласы  людей,
решивших провести знойный июньский полдень под сенью  деревьев
городского парка...

   - Почему... Почему всё... Почему всё это? Почему ты делаешь
всё это?
   - Ну, я не знаю, Чип. Ты попросил меня...

   Всё то же самое. Всё повторяется снова и снова...
      
             "Вот и утро забирает звезды в плен
             Изменилось всё - не видно перемен..."
      
   Другая обстановка. Другие зрители. Другой собеседник. Сотни
и тысячи других отличий разной степени существенности. Но  вот
уже в который раз главное остается неизменным. Он всё  так  же
видит то, что хочет видеть, а не то, что есть. Он опять не там
ищет, опять гоняется за призраками, за миражами на  горизонте.
Прилагает  поистине  титанические   усилия,   пробивая   целые
геологические  пласты  в  поисках  истины,  лежащей  на  самой
поверхности и лишь чуточку присыпанной опавшими листьями...
   - Мистер Чизмэн, встаньте, пожалуйста.
   Художник, одновременно обрадованный  и  встревоженный  этим
распоряжением, повиновался.
   - Снимите плащ.
   - Мистер Чип, меня уже обыскивали.
   - Я знаю. Снимайте.
   Чизмэн покосился на застывшего в полной боевой готовности у
него за спиной Гардинга, пожал плечами, как бы говоря  "делаю,
что просят", и снял плащ. Дождавшись, когда  он  сделает  это,
Чип посмотрел на него, но не в глаза, а в точку за его спиной.
Так он мог не опасаться, что художнику удастся перехватить его
взгляд,  и   спокойно   рассмотреть   то,   чем   должен   был
заинтересоваться с самого начала. Но не  заинтересовался,  так
как выстроенная им версия была слишком  стройной  и  логичной,
чтобы обращать внимание на такие мелочи,  как  телосложение  и
спортивная форма задержанного.
   Майка Чизмэна нельзя было назвать заморышем, но то, что  он
ни за что в жизни не выдержал бы долгой и стремительной погони
по вентиляции, было понятно с первого  взгляда.  Его  развитые
широкие плечи на поверку оказались напиханой под  плащ  ватой,
пробивавшиеся из-под воротника белесые  волокна  которой  ярко
выделялись на фоне темной шерсти задержанного. Чип  заприметил
их сразу, но обратил на них внимание и  сделал  нужные  выводы
только  сейчас.  Судя  по  всему,  художник   был   мерзляком,
возможно, из-за нарушения  обмена  веществ,  врожденного  либо
приобретенного  в  ходе  продолжительного  затворничества.   А
может, хотел казаться сильнее и  внушительнее,  чем  позволяли
плохо развитая мускулатура и выпирающий живот,  намекавший  на
скопившийся вследствие  малоподвижного  образа  жизни  излишек
жира. Чизмэн просто физически  не  мог  быть  ночным  убийцей,
несущимся галопом по вентиляционной шахте  и  сбрасывающим  на
голову навязчивого преследователя целые коробки лекарств. И  в
отличие от закаленного  многолетней  борьбой  с  преступностью
Чипа, сильного физически и вооруженного  изобретениями  Гайки,
ему приходилось полагаться  на  примитивный  самодельный  нож,
дававший хоть какую-то надежду выжить в их  беспощадном  мире,
изменить законы и правила которого было не  под  силу  никому.
Даже Спасателям...
   А может, правильнее будет сказать,  тем  более  Спасателям?
Которые,  как  верно  заметил  Чизмэн,  давно   стали   живыми
легендами, и у лидера которых на этой почве случилась звездная
болезнь? Да,  именно  звездная  болезнь.  А  как  иначе  можно
объяснить  часто  посещающие  его  сомнения  в   необходимости
продолжать работу, когда такие злодеи, как  Нимнул,  Капоне  и
Толстопуз выведены или практически выведены из игры?  Чем  еще
объяснить, что ему наскучили  рутинные  дела,  поскольку  они,
дескать, не дают его интеллекту и чутью детектива развернуться
на полную мощность? Что ему, видите ли,  неинтересно  выводить
на чистую воду измельчавших преступников?
   Но что если дело вовсе не в преступниках, а  в  нем  самом?
Что, если это не они измельчали, а  он  возгордился,  возомнив
себя непогрешимым сыщиком и строгим, но справедливым судьей  в
одном лице? Как тогда, когда отказался  помогать  Птич  "всего
лишь" догнать свою стаю и  добраться  до  места  зимовки.  Как
сейчас, когда повесил на случайно оказавшегося не в том  месте
и не в то  время  художника  два  покушения  на  убийство,  не
озаботившись  проверить  ни  его  алиби,  ни  хотя  бы  просто
физическую    возможность    совершить    приписываемые    ему
злодеяния...
   - Можно одеваться? - нетерпеливо спросил  начавший  зябнуть
Чизмэн.
   - Да, конечно, - кивнул Чип.
   - Что дальше?
   - Вы можете идти, Чизмэн.
   По комнате прокатился смешанный вздох удивления, облегчения
и разочарования.
   - Могу идти? - переспросил художник. - То есть,  совсем?  В
смысле, домой?
   - Куда хотите. Вы свободны.
   - В таком случае,  будет  ли  мне  позволено  забрать  свои
шарики и нож?
   -  Пожалуйста,  -  махнул  рукой  перед  собой  Чип.   Майк
осторожно приблизился к столу и протянул руку к  своим  вещам,
всё еще ожидая подвоха, но бурундук не делал  никаких  попыток
помешать ему. На пару секунд рука художника зависла в воздухе,
после чего  он  резко  сгреб  со  стола  конфискованное  ранее
имущество, быстро засунул нож  обратно  во  внутренний  карман
плаща, а шарики - на их обычное место в правый, предварительно
тщательно стерев с них рукавом  все  следы  штукатурки,  после
чего спросил:
   - Это всё?
   - Да, это всё.
   Чизмэн  развернулся  и  поспешно  направился  к  двери,  но
уткнулся в грудь преграждавшего проход Таркла.
   - Пропустите его, Таркл, - не повышая голоса, попросил Чип,
и санитар, пробурчав что-то нечленораздельное,  сделал  шаг  в
сторону. Чизмэн схватился за ручку  двери,  и  в  этот  момент
Спасатель, словно очнувшись ото сна, окликнул его:
   - Мистер Чизмэн!
   Художник  вздрогнул  и,  бросив  разочарованный  взгляд  на
открывшийся за дверью участок коридора, медленно обернулся.
   - Вы же сказали...
   - Да, мистер Чизмэн, я знаю, но... Вы не могли  бы  уделить
мне пару минут?
   - А что, у меня  есть  выбор?  -  Чизмэн  кивнул  на  снова
вставшего между ним и дверью Таркла.
   - Есть, - ответил Чип. - Вы действительно свободны и вольны
идти, куда захотите. Но я бы хотел поговорить с вами.  Это  не
приказ, мистер Чизмэн. Это просьба.
   Художник  обвел   взглядом   всех   присутствующих,   потом
посмотрел на заблокированную санитаром дверь, затем  снова  на
смотревшего прямо на него  Чипа.  Тот  понял  намек  и  твердо
произнес:
   - Таркл, отойдите от дверей.
   - Вы уверены? - переспросил верзила. - Но ведь он...
   - Отойдите от дверей!
   - Понял,  понял...  -  Таркл  без  энтузиазма,  но  всё  же
выполнил распоряжение, выпуская художника, но на этот раз  тот
не спешил покидать комнату. Вновь окинув взглядом обращенные к
нему лица и убедившись, что никто не пытается остановить  его,
Чизмэн во второй раз взялся за ручку двери...
   И рывком захлопнул её перед собой.
   - Хорошо, мистер Чип. Говорите.
   - Спасибо, мистер Чизмэн,  -  Спасатель  благодарно  кивнул
художнику, после чего обратился  к  остальным.  -  Пожалуйста,
оставьте нас одних.
   - Одних?! - воскликнул Спайви,  вскакивая  на  ноги.  -  Не
забывайте, мистер Чип, он вооружен!
   - Спасибо за заботу, Курт, но я всё же  прошу  всех,  кроме
мистера Чизмэна, покинуть комнату.  Пожалуйста,  -  видя,  что
никто не спешит уходить, он повторил:
   - Пожалуйста.
   - Что ж, - произнес  доктор  Стоун,  вставая  с  дивана,  -
пойдемте. Все выходим.
   - Но, доктор... - начал Гардинг, однако Стоун прервал его.
   - Вы слышали, что сказал мистер  Чип?  Если  вам  мало  его
распоряжения, то слушайте мое: все на выход!
   Пожилой врач направился к дверям, за ним  пошел  Спайви,  а
следом потянулись остальные. Выходивший последним Таркл бросил
хмурый взгляд на пристально смотревших друг на друга бурундука
и мышь, после чего хлопнул дверью, и Чип с художником остались
одни.
   - Присаживайтесь, - Спасатель жестом указал собеседнику  на
стул.
   - Спасибо, я постою, - ответил  Чизмэн,  так  и  оставшийся
неподвижно стоять возле дверей практически в той  же  позе,  в
которой произнес слово "говорите", разве  что  опустил  правую
руку в  карман  и  по  привычке  перекатывал  пальцами  верные
шарики.
   - Что ж, ваше право.
   - Рад, что вы вспомнили о моих правах, -  въедливо  заметил
бывший задержанный. - Давно бы так...
   - Как, мистер  Чизмэн?  Как  у  людей?  -  усмехнулся  Чип,
одновременно реагируя на сконфуженное выражение лица Чизмэна и
потешаясь над собственной идеей с отпечатками пальцев. - Вы же
гораздо лучше меня знаете, что у нас нет ни полиции, ни судов,
а из законов - только закон джунглей. Впрочем,  у  людей  дела
обстоят немногим лучше нашего, можете в этом не сомневаться.
   - Но ведь это отнюдь не означает, что любого  можно  просто
схватить, затолкать в машину и допрашивать!  -  повысил  голос
художник. - В конце концов, вы и ваша команда -  олицетворение
добра и справедливости! Разве не так?
   - Надеюсь, что так.
   - А сами действуете похлеще бандитов...
   - Послушайте, Чизмэн! - перебил художника Чип.  -  Вы  сами
буквально десять минут назад прочли мне целую лекцию по поводу
того, что надо различать придуманный мир и реальный! Я  вполне
допускаю,  что  в  придуманном   вами   идеальном   мире   всё
происходило бы  совершенно  иначе,  и  что  никто  никогда  не
заподозрил бы такого мастера, как  вы,  в  чем-то  преступном,
поскольку при вас не оказалось бы абсолютно ненужного  в  этом
мире ножа... Черт возьми, да в этом вашем мире никому бы  и  в
голову не пришло проникать ночью в больницу и  пытаться  убить
Гарольда Кошелька Третьего! Да, я ошибся в вас, признаю, но  и
вы меня поймите! После инцидента с мистером Гарольдом  я  один
за  другим  перебрал  множество   вариантов,   допросил   всех
мужчин-мышей,  работающих  в  этой  больнице!  Вчера   полночи
допрашивал и сегодня  с  самого  утра  на  ногах,  точнее,  на
колесах! Вон, - бурундук махнул рукой на уставленный тарелками
поднос, - даже обедать приходится здесь, да и то некогда!
   Художник  посмотрел  на  поднос  и,   судя   по   несколько
снизившейся скорости перекатывания шариков, смягчился.
   - Понимаю.
   - Благодарю. Тогда поймите и то,  почему  вас  задержали  и
почему отнеслись к вам именно так, а не иначе. Разобравшись со
всеми подозреваемыми из числа работников больницы и ничего  не
добившись, я начал искать другие варианты, и пришел к  выводу,
что это могло быть убийство из мести... Ну,  вы  всё  это  уже
слышали, не буду повторяться. И я послал за  доктором  Стоуном
бригаду  "скорой  помощи",  чтобы  они  предупредили   его   о
возможной опасности и по возможности доставили сюда. А  теперь
представьте себя  на  месте  медработников,  посланных  спасти
своего начальника от неизвестного убийцы, которые застают  его
разговаривающим в пустынном проулке  с  каким-то  незнакомцем,
который вдобавок ко всему  оказывается  вооружен!  Что  бы  вы
подумали на их месте? Что бы предприняли?
   - Не знаю, - пожав плечами, тихо ответил Чизмэн, -  в  этом
деле я не специалист...
   - А я - специалист, причем,  как  вам  наверняка  известно,
занимаюсь этим уже очень много лет! Столько, что даже подумать
страшно! Вот  вы,  когда  работаете  над  очередным  полотном,
теряете счет времени? Теряете, вы сами об этом сказали. Я тоже
потерял его. Я и моя команда побывали в  стольких  переделках,
что об этом телесериал можно снимать! И всё  вот  это,  -  Чип
постучал пальцем по повязке на голове и по загипсованной ноге,
- я  тоже  заработал,  отнюдь  не  упав  со  стремянки,  когда
лампочку вкручивал!
   Художник  лишь  молча  кивнул.  Теперь  была  его   очередь
отводить взгляд, ругая себя за проявленную ранее дерзость.
   - Ладно, мистер Чизмэн, -  продолжил  Чип  после  небольшой
паузы, - это я виноват. Я первым делом  должен  был  попросить
вас снять плащ, чтобы удостовериться, что  вы  не  могли  быть
тем, кто покушался  этой  ночью  на  жизнь  Гарольда  Кошелька
Третьего. Должен был узнать, держали ли вы в руках нож,  когда
разговаривали с доктором Стоуном, должен  был...  много  чего,
одним словом. Но не сделал этого.  Потому  что  был  уверен  в
своей правоте. Потому что обстоятельства в  буквальном  смысле
вынуждали меня посчитать вас убийцей. Ведь всё сходилось. Всё,
понимаете? Как вы там говорили, и поза, и свет, и фон...  Всё!
И я сплоховал...
   - Ну, не сказал бы... - протянул  мужчина-мышь.  -  Вы  так
подробно и точно  описали  мои  чувства  до  и  после  попытки
получить работу в больнице, что я дара речи лишился. Это  было
просто поразительно. Гениально...
   - Бросьте, - отмахнулся бурундук. - Это всё равно была одна
большая ошибка. О-ШИБ-КА, понимаете? Конечно, если бы  в  моем
распоряжении  были  силы   и   средства,   которыми   обладают
полицейские-люди, я бы, скорее всего, не допустил её...  Хотя,
с другой стороны,  все  улики  были  против  вас,  и  в  суде,
подобном человеческому, вам было бы очень сложно доказать свою
непричастность. Но у нас всё гораздо проще. Или  сложнее,  это
уж как посмотреть. В нашем с вами  случае,  пожалуй,  все-таки
проще.  Вам  достаточно  убедить  в  своей  невиновности  меня
одного, чтобы вновь обрести свободу.
   - А если бы не убедил? - осторожно спросил Чизмэн. - Что бы
со мной было?
   - То же, что и со всеми, - ответил Чип.
   - Понятно... - ответил Майк. Висевший на нем мешком широкий
плащ  скрыл  пробежавшую   по   его   телу   дрожь,   и   лишь
прекратившиеся на секунду  ритмичное  постукивание  шариков  в
кармане выдало охвативший его  страх.  -  Похоже,  мне  крупно
повезло...
   - Даже не знаю, кому из нас с вами повезло больше.
   - Позволю себе усомниться, мистер Чип.
   - Нет, мистер Чизмэн, всё именно так. Признаю,  моя  ошибка
обошлась бы вам очень дорого.  Но  поверьте,  мне  самому  она
обошлась бы еще  дороже.  Во-первых,  я  бы  прекратил  поиски
настоящего убийцы,  тем  самым  дав  ему  возможность  довести
начатое дело до конца. Во-вторых, из-за меня  мир  лишился  бы
прекрасного художника, способного сделать этот мир пусть самую
малость, но лучше. Наконец, моя ошибка поставила бы  крест  на
моей собственной мечте. Ведь у меня тоже  есть  мечта,  мистер
Чизмэн. Я тоже хочу сделать наш с вами мир  лучше,  светлее  и
безопаснее. Именно поэтому я Спасатель, и вот  уже  много  лет
пытаюсь и  словом,  и  делом  приблизить  счастливое  будущее,
подобное тому, которое вы изображаете на  своих  полотнах.  Но
если для вас каждая неудавшаяся  картина,  которую  вы  можете
позволить себе просто выбросить в мусорник, это шаг  к  новому
шедевру,  то   моя   ошибка   -   это   искалеченная   судьба,
отбрасывающая меня далеко назад. В моей  жизни  были  моменты,
когда я находился буквально в дюйме от  совершения  такой  вот
непоправимой ошибки,  но  каждый  раз  мне  удавалось  принять
единственно правильное решение, самостоятельно или  с  чьей-то
помощью, всякое бывало. И, я это точно знаю, еще будет. Потому
что я буду продолжать делать то, что умею лучше всего, шаг  за
шагом, дюйм за дюймом, но приближаясь к своей мечте...
   Чип замолчал и отхлебнул давно остывший принесенный  вместе
с обедом чай.
   - Вот, пожалуй, и всё, что я хотел вам сказать. Конечно,  я
мог бы не говорить вам всё это но... но я не  хочу,  чтобы  вы
думали плохо обо мне и моей команде,  о  моих  друзьях.  Я  не
прошу у вас прощения, потому что знаю, что такое очень  сложно
простить. Но я прошу вас понять меня. Хотя бы понять.
   Чизмэн всё не уходил, как будто  ждал  чего-то.  Чип  молча
потягивал   чай,   прислушиваясь   к   мерному    постукиванию
металлических шариков. Когда чашка опустела, бурундук собрался
сказать Чизмэну, что тот может быть свободен, но  художник  на
какую-то секунду опередил его.
   - Я вас понимаю, - сказал он, подходя к  Чипу  вплотную.  -
Теперь понимаю. Должен признаться, поначалу у  меня  и  впрямь
сложилось о вас далеко не лучшее мнение. Скажу даже больше, вы
виделись мне воплощением  всего  того,  от  чего  я  стремился
очистить свой мир. Я видел высокомерие и  жестокость,  веру  в
собственную   непогрешимость   и    проистекающую    из    нее
неспособность прислушаться к отличному от  вашего  мнению.  Вы
виделись мне отлитым из металла  всесокрушающим  големом,  над
которым в плотно затянутом тучами грозовом  небе  вьется  стая
черных воронов. И в этой  мгле  нет  ни  единого  просвета,  а
значит, ни единого шанса на спасение,  ведь  кого  не  заметит
голем, того заметят вороны.
   - Даже так... - пробормотал Чип.
   - Именно так. Но теперь я вижу всё  иначе.  Вы  никакой  не
голем, а такой же грызун из плоти и крови,  как  и  я,  и  все
остальные. А черные птицы - не ваши неумолимые слуги, но  ваши
устремленные  ввысь  надежды.  А  небо...  Небо  по   прежнему
затянуто тучами, но уже не так плотно,  как  раньше,  и  через
просветы пробиваются редкие, и от того еще более радующие глаз
лучи солнца. Именно к нему, скрытому за тучами свету, и  летят
ваши птицы.
   - И как, долетают?  -  спросил  Чип  без  тени  иронии  или
насмешки, обычных для его реплик касательно фантазий,  иллюзий
и разного рода видений.
   - Летят, - ответил Чизмэн. - А долетят ли - это вопрос  уже
не к художнику. А к тому, кто изображен на портрете.
   Лидер Спасателей молча кивнул.  Голос  живописца  продолжал
звучать у него в голове, а перед глазами стояла  сотканная  из
слов, мыслей и чувств  картина,  настолько  реальная,  что  он
всерьез попытался стереть внезапно возникшее прямо  по  центру
нее темное пятно, и лишь после  нескольких  неудачных  попыток
понял, что пятно, в отличие от портрета, существует  на  самом
деле, и что это никакое не пятно, а протянутая для прощального
рукопожатия рука Чизмэна.
   - Удачи вам, - сказал художник.
   - Спасибо, - ответил  бурундук,  пожимая  поданную  ладонь,
оказавшуюся на  удивление  крепкой  -  сказывались  постоянные
тренировки с шариками.
   - Постарайтесь больше так не ошибаться.
   - Уж постараюсь,  -  улыбнулся  Чип.  И  хотя  предчувствие
говорило ему, что эта ошибка далеко не  последняя,  дальнейшие
события показали, что реальность порой превосходит  не  только
самые смелые ожидания, но и самые пессимистические прогнозы.

                            * 6 *

                                             14 декабря, вечер
      
   - Что дальше?
   Спасатель ответил не  сразу.  После  исчерпания  эпизода  с
Чизмэном доктор Стоун отправил санитаров  обратно  на  рабочие
места, и сейчас в штабе расследования находились только  он  и
Спайви, занявшие уже ставшие привычными  места  на  диване,  и
Чип, сидевший  напротив  открытого  окна,  устремив  взгляд  в
гладкую, как зеркало,  стенку  светопровода.  Пожалуй,  только
сейчас он по-настоящему ощутил, что  чувствует  Гаечка,  когда
говорит: "Оно должно было работать..." По крайней мере, сейчас
ему хотелось сказать именно это...
   - Скажите, Харви, только честно: вы мне доверяете?
   - Помилуй Бог, о чем вы говорите? - изумился старый врач. -
Конечно, да!
   - Даже после такой ошибки?
   - После такой ошибки - тем более! - заверил Чипа Стоун. - Я
прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете,  потому  что  сам
неоднократно   оказывался    в    схожей    ситуации,    когда
первоначальный диагноз оказывался в  корне  неверным.  Но  мне
всегда доставало  мужества  признать  свою  ошибку,  попросить
прощения и работать дальше. Это единственный верный  выход  из
такой ситуации, ведь если бы я продолжал упорно настаивать  на
своем из опасения показаться некомпетентным,  было  бы  только
хуже! Верно я говорю, Курт?
   Хомяк утвердительно кивнул.
   - Абсолютно верно, Харви! Чип, вы прекрасно  работаете!  Вы
же рассказали историю Чизмэна, как по писаному! Вы - подлинный
мастер своего дела! Командуйте! Все ресурсы МЦБ в вашем полном
распоряжении!
   -  В  моем  полном   распоряжении?   -   переспросил   Чип,
разворачивая коляску в сторону врачей. - Ну что  ж,  тогда  не
будем терять времени. Мой план таков. Во-первых,  я  хотел  бы
попросить вас, доктор Стоун, какое-то время не покидать  стены
больницы.
   - Погодите, погодите, - пробормотал ошарашенный главврач. -
Но я думал, что...
   - Нет, доктор. То, что вас  и  мистера  Гарольда  не  хотел
убивать Чизмэн, совершенно не  означает,  что  вас  и  мистера
Гарольда не хочет убить кто-то  другой  из  тех,  кого  вы  не
приняли на работу. Кстати, у вас есть их список?
   - В отделе кадров должен быть.
   - Надеюсь, их адреса тоже записаны?
   - Да, они все заполняли стандартную анкету.
   - Отлично. Мне нужен список всех мужчин-мышей с  именами  и
адресами.
   - Сделаем, - кивнул Спайви, - а что потом?
   - Потом надо будет  объехать  все  адреса  и  поговорить  с
каждым из них.
   - А может, будет проще вызвать их всех сюда? - подал  голос
Стоун. - Их адреса у нас есть, мы можем связаться с ними!
   - Верно! - поддержал шефа заместитель.  -  Можем  написать,
что в больнице освободилась  вакансия...  Нет,  даже  не  так!
Объявим дополнительный набор персонала  в  связи  с  открытием
отделения в Сан-Анджелесе! Мы всё равно собирались это  делать
с Нового Года, почему бы не начать на две недели раньше?
   - Харви, Курт,  вы  оба  делаете  поразительные  успехи!  -
улыбнулся Чип. - Это действительно хорошая идея, но, боюсь,  в
данном случае не  самая  эффективная.  Во-первых,  неизвестно,
когда информация дойдет до подозреваемых...
   - Мы же пошлем им письма! Напишем, что прошлые  претенденты
имеют преимущество или  что-то  в  этом  роде,  это  наверняка
сработает! - энтузиазм Спайви просто зашкаливал.
   - Во-вторых,  -  продолжил  бурундук,  -  этим  мы  спугнем
преступника. Он далеко  не  дурак,  раз  у  него  хватило  ума
разработать столь хитрый план  убийства  мистера  Кошелька,  и
появление такого объявления буквально на следующий день  после
покушения  непременно  насторожит  его.  Меня  бы,  во  всяком
случае, насторожило, а я  давно  зарубил  себе  на  носу,  что
считать    противника    глупее    себя    чревато    большими
неприятностями. Поэтому будем действовать по моему плану.  Это
дольше, но надежнее.
   - Что ж, с вами не поспоришь,  -  развел  руками  Стоун.  -
Курт, займитесь списком.
   - Уже иду, - ответил тот, направляясь к двери, но не  успел
взяться за ручку,  как  дверь  широко  распахнулась,  едва  не
стукнув его по носу, и в комнату  влетела  молодая  мышка.  Её
движения  были  стремительны,  как  порывы  урагана,  а   лицо
буквально пылало от возбуждения, и Чип далеко не сразу узнал в
ней Мауизу Кошелек, настолько её нынешний облик не  вязался  с
образом безутешной без пяти  минут  вдовы,  которую  он  видел
ранее. Жена Гарольда Кошелька бросилась прямиком  к  директору
больницы, не обратив никакого внимания на едва не зашибленного
ею Спайви, извиняться перед которым пришлось вошедшему  следом
за ней мистеру Натсону.
   - Доктор Стоун! -  миссис  Кошелек  буквально  вцепилась  в
рукав  халата  пожилой  мыши.  -  Что  происходит?!  Я  пришла
проведать мужа, а  этот  громила  у  дверей  говорит,  что  вы
распорядились никого не впускать! Пожалуйста, расскажите  мне,
что случилось! Что с ним?!
   - Миссис Мауиза, пожалуйста,  не  волнуйтесь,  -  попытался
успокоить взбудораженную женщину Стоун. - Уверяю вас, с  вашим
мужем ничего не случилось...
   - Зачем тогда всё  это?!  Зачем  его  охраняют?!  Я  должна
знать! - вновь  закричала  молодая  актриса.  -  Не  скрывайте
ничего, доктор!
   - Миссис Кошелек, думаю, вам  стоит  присесть,  -  вмешался
Чип. Мышка сильно вздрогнула и резко обернулась в его сторону,
словно  только  сейчас  заметив  его.  Впрочем,  учитывая   её
состояние, так оно, скорее всего, и было.
   - А  вы,  простите,  кто?  -  спросила  она,  подозрительно
прищурившись, и тут же, не дав Чипу ответить, вновь обратилась
к Стоуну:
   - Доктор Стоун, кто это?
   - Меня зовут Чип, миссис Кошелек. Пожалуйста, присядьте,  и
я вам всё объясню, -  ответил  вместо  врача  Чип,  но  Мауиза
пропустила его  слова  мимо  ушей  и  продолжала  наседать  на
пожилую мышь.
   - Доктор, кто этот бурундук?  Почему  он  здесь  командует?
Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит?!  Доктор
Спайви, может быть, вы...
   - Миссис Мауиза, пожалуй, вам и вправду лучше  присесть,  -
поддержал Чипа хомяк, придвигая к актрисе  стул.  Но  та  была
настолько взвинчена, что все попытки окружающих  успокоить  её
заставляли её нервничать еще больше.  Молодая  мышь  вертелась
юлой, глядя поочередно на окружавших её мужчин, и  еще  больше
нервничала от того, что не могла  увидеть  их  всех  сразу.  В
конце концов её взгляд остановился  на  безмолвствовавшем  всё
это время поверенном.
   - Перри... - начала она, и понявший её с  полуслова  Натсон
тут же подошел к ней и взял под локоть.
   - Миссис Мауиза, давайте присядем. Уверен, всё  образуется.
Случись непоправимое, доктор Стоун и доктор Спайви не стали бы
ничего скрывать. Всё в полном порядке. Сейчас мы всё узнаем, -
увещевал он свою клиентку, мягко, но целенаправленно подводя к
любезно предоставленному доктором  Спайви  стулу.  Успокоенная
словами адвоката, Мауиза  Кошелек  опустилась  на  сиденье,  и
Натсон тут же  поставил  перед  ней  стакан  с  водой,  хорошо
понимая, что ей предстоит услышать не самые приятные известия.
   - Благодарю, Перри, - кивнула мышка, после чего  обратилась
к Чипу. - Простите меня, я не вполне расслышала ваше имя...
   - Чип, - повторно представился бурундук, подъезжая ближе. -
Я из команды Спасателей, и так получилось...
   - Спасателей?..  Господи,  надо  же!  -  всплеснула  руками
Мауиза. - Мой муж столько  о  вас  рассказывал!  Это  ведь  вы
разобрались с тем страшным Культом Колы, да?
   - Было дело, - кивнул Чип.
   - Господи, знали бы вы, как часто Гарольд вспоминал  о  той
истории, особенно в последнее время!  Он  постоянно  повторял,
что если бы не вы, он бы лишился своего состояния и никогда бы
не сумел ни построить эту больницу, ни помочь мне  выбиться  в
звери...  Вы...  вы  просто  не  представляете,  как  я   рада
познакомиться с вами, мистер Чип!
   - Взаимно, - учтиво поклонился  бурундук,  -  хотя,  должен
признаться, что предпочел бы познакомиться с вами при не столь
драматических обстоятельствах...
   - Что  случилось?..  -  тихо  произнесла  враз  напрягшаяся
Мауиза.
   - Ничего страшного, миссис Мауиза, уверяю вас.  Но  дело  в
том, что на вашего мужа было совершено покушение...
   Миссис Кошелек побледнела и, схватившись  двумя  руками  за
край стола, начала медленно сползать со стула. Стоявший позади
нее Спайви проворно подхватил её  и  усадил  назад,  а  Натсон
сунул ей в руку стакан с водой и придержал её дрожащую ладонь,
не давая жидкости расплескаться.
   - Курт, нашатырь! - крикнул Стоун, но жадно глотавшая  воду
актриса протестующе замотала головой и подняла руку.
   - Нет-нет, не нужно... - пробормотала она, возвращая пустой
стакан поверенному-белке. - Я в порядке... Спасибо... Что с...
Что с Гарольдом?
   - Он не пострадал, - ответил Спасатель.  -  Преступнику  не
удалось выполнить задуманное.
   - Кто это был?
   - Увы, миссис Мауиза, мы не знаем. Ему удалось скрыться.
   - Господи, Господи, Господи... - запричитала мышь. -  Я  не
верю... Это...  это  невозможно...  Это...  Как  же  это  так,
Перри?! Как такое может быть?!
   - Уверен, мистер Чип нам всё  объяснит,  -  сказал  Натсон,
успокаивающе сжимая её руку. - Давайте его послушаем.
   - Да-да, Перри, разумеется, - закивала Мауиза,  лихорадочно
роясь в карманах своего жакета в поисках носового  платка.  Но
его там не оказалось, и ей  пришлось  воспользоваться  платком
мистера Натсона. Вежливо подождав, пока она закончит промокать
глаза, Чип продолжил:
   - Миссис Кошелек, я понимаю, вам тяжело об этом говорить  и
думать, но я вынужден просить вас  ответить  на  мои  вопросы.
Ведь именно  вы,  как  никто  другой,  можете  помочь  поймать
преступника.
   -  Да-да,  я  понимаю,  да,  -   согласилась   актриса.   -
Пожалуйста, мистер Чип, спрашивайте всё, что сочтете нужным.
   - Благодарю, миссис Кошелек. Скажите, у вашего  мужа  бы...
есть враги? Среди мышей, я имею в виду.
   - Нет, ну что вы! После всего того, что он сделал для  всех
грызунов города? Да ни один из них ни за что бы  не  пошел  на
это!
   -  К  сожалению,  как   минимум   один   пошел,   поскольку
несостоявшийся убийца вашего мужа был мышью.
   - Но это... это просто... - через силу вымолвила Мауиза,  у
которой от слов Чипа перехватило дыхание.
   - Увы, это так. Я хорошо его рассмотрел.
   - Господи, мистер Чип! - всплеснула руками Мауиза. - Как же
я сразу не догадалась! Ваша повязка... А нога - это  тоже  он,
да? Вы... вы настоящий герой!
   - Вынужден вас разочаровать, - улыбнулся Спасатель. -  Нога
- это я сам, еще на прошлой  неделе.  Да  и  по  голове,  если
честно, тоже получил больше по собственной  глупости,  чем  по
вине преступника. Но не  будем  отвлекаться.  Скажите,  вашему
мужу, особенно в последнее время, никто не  угрожал?  Не  было
никаких странных посетителей, писем?
   - Нет, ничего такого...
   - Вы уверены?
   - Абсолютно. Гарольд никогда ничего  не  скрывал  от  меня.
Если бы что-то подобное было, он бы обязательно сказал мне!
   - В таком  случае,  я  рад  за  вас!  В  наше  время  столь
доверительные  отношения  -  большая  редкость,   даже   между
супругами...
   Бурундук замолк, пронзенный внезапной догадкой. В принципе,
эта версия угнездилась в его сознании  чуть  ли  не  с  самого
начала, но до сих пор пребывала в тени других, более очевидных
вариантов. Сейчас же, после этих слов,  она  вдруг  вспыхнула,
как неоновая вывеска,  мигом  отодвинув  на  задний  план  все
остальные.
   - Миссис Мауиза, скажите, какие отношения между вашим мужем
и его бывшей женой?
   -  Его  бывшей  женой?  -  задумчиво  переспросила   миссис
Кошелек. - Никаких.
   - Никаких? То есть, вообще?
   - Вообще. За все годы, что мы женаты, она так ни разу и  не
появилась.
   - А давно вы женаты?
   - Почти пять лет.
   - И за всё это время ничего?  Ни  письма,  ни  открытки  на
Рождество?
   - Ничего, - миссис Кошелек опустила глаза. - Вообще ничего.
   - И что ваш муж? Он вспоминал о ней?
   - Да, вспоминал. Он много раз писал ей письма, к праздникам
и просто так, но они так и остались без ответа.
   - Ничего себе, - пробормотал Чип. Образ Барбары  Суиссзанд,
сложившийся у него  после  разговоров  с  Милдред,  дополнился
новыми, мрачноватыми оттенками. Конечно,  медсестра  говорила,
что она гордая женщина, но чтобы настолько?

   "- Так вот, я хочу, чтобы вы знали - мистер Гарольд всё еще
любит её, несмотря на их ссору, развод и свою гордыню..."

   А  если  дело  отнюдь  не  в  гордости?  Если  всё  гораздо
прозаичнее и от того еще страшнее? В  конце  концов,  то,  что
Гарольд Кошелек до сих пор любит свою бывшую жену,  совершенно
не означает, что она питает к нему столь же нежные чувства...
   А может, как раз питает? Может, она до сих  пор  любит  его
настолько сильно, что, даже не смотря на то, что  сама  подала
на развод, считает, что он  принадлежит  только  ей  одной?  А
потому не смогла простить ему брака с другой,  пусть  даже  из
самых высоких и благородных побуждений?
   Но ведь  переодевшийся  медбратом  злоумышленник  явно  был
мужчиной!
   Впрочем,  ничто   не   мешает   Барбаре   Суиссзанд   иметь
мужеподобную фигуру, а прическу всегда можно укоротить...
   Да, но возраст?
   Ну, мало ли, вдруг она спортсменка? Или ей  просто  удается
поддерживать хорошую форму?
   Всё  может  быть.  Надо  бы  попросить  у   миссис   Мауизы
фотографию бывшей миссис Кошелек. У её мужа, если он и вправду
до сих пор её любит, их должно  быть  полно.  Хотя  всё  равно
сложно   себе    представить    далеко    не    молодую    уже
представительницу  знатного  семейства,  крадущейся  по  плохо
освещенной вентиляционной шахте с наполненным ядом  шприцем  в
руках...
   НО КТО СКАЗАЛ, ЧТО ЭТО ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ ОНА САМА?!
   Если она действительно  настолько  богата,  как  утверждала
Милли, ей не составит труда нанять какого-нибудь нью-йоркского
бандита, который выполнит за нее всю грязную работу,  позволив
остаться вне подозрений...
   А ЕСЛИ НЕ БАНДИТА? А ЕСЛИ КОГО-ТО ИЗ ПЕРСОНАЛА БОЛЬНИЦЫ?!
   - Мистер Чип, вы думаете... - Мауиза запнулась, не  решаясь
произнести страшные слова, но и  так  было  понятно,  что  она
хотела спросить. Взгляды всех присутствующих были  обращены  к
Чипу. Все ждали, каким будет его  диагноз.  Его  вердикт.  Его
приговор.
   "Если так, то кто это может быть? - думал  Спасатель.  -  У
всех подходящих под описание  есть  алиби.  Но  если  за  этим
действительно стоят деньги семьи Суиссзанд, то наличие алиби -
не доказательство. Удалось купить одного -  удастся  купить  и
второго, третьего, пятого, которые подтвердят, что убийца  всё
это время был с ними..."
   Но ведь и Мауиза Кошелек права в том, что  Гарольд  Кошелек
пользовался любовью и уважением всех  грызунов  города,  а  уж
среди  работников  больницы  -  и  подавно.  Допустим,  одного
негодяя среди них можно найти. Но двух или трех...
   Впрочем, большие деньги открывают любые двери не  только  в
шоу-бизнесе...
   И не только в МЦБ.
   "Мартинес!.."
   Медбрат-атлет  из   отделения   реабилитации,   чье   алиби
подтвердили  члены  многодетной  семьи   бедных   мексиканских
эмигрантов, готовых за деньги подтвердить, что угодно...
   "Да, но время начала родов не купишь ни за какие деньги..."
   А если родов не было?! То есть, они были, но, скажем,  днем
раньше?!
   "Допросить мужа роженицы еще раз! Допросить наблюдающего её
врача!  Допросить  остальных  членов  семьи  и  всех  соседей!
Устроить им очную ставку с Мартинесом!.."
   Чип тряхнул головой и сжал кулаки, сдерживая охвативший его
охотничий азарт. Опять всё выглядело  очень  легко,  просто  и
логично. Точь-в-точь как с Чизмэном, который,  как  оказалось,
всего лишь  хотел  сказать  доктору  Стоуну  "спасибо".  Всего
каких-то полчаса назад он  просил  понимания  у  несправедливо
обвиненного во всех смертных грехах художника, а теперь  целый
нью-йоркско-мексиканский заговор раскрыл,  основываясь  только
на том, что бывшая миссис Кошелек не отвечает на письма  мужа.
В конце концов, это можно объяснить  чем  угодно,  начиная  от
плохой работы почты и заканчивая её смертью...
   Нет, о смерти своей  бывшей  жены  Гарольд  Кошелек  Третий
узнал бы одним из первых, и Мауиза тоже была бы  в  курсе.  Но
дело не в этом. А в том, что он снова хватается за лежащий  на
виду кусок сыра, не замечая, что тот лежит в мышеловке,  и  не
потрудившись задаться вопросами  "а  сыр  ли  это  вообще?"  и
"зачем мне сыр, если  я  -  бурундук?"  Иными  словами,  вновь
упуская из виду самые главные для  любого  детектива  моменты:
возможность и мотив. И  если  с  возможностью  он  более-менее
разобрался, то  мотив  по-прежнему  вызывал  вопросы.  Точнее,
вопросы вызывал не столько мотив сам по себе, сколько причина,
по которой жаждущая мести  Барбара  Суиссзанд  выжидала  почти
пять лет, прежде чем сполна  отплатить  мужу  за  женитьбу  на
другой. Ждала, что брак распадется? Ждала чего-то другого?  Не
иначе, пока его в собственную больницу не положат...
   "Вот! Вот оно! Конечно!"
   Зачем Барбаре Суиссзанд нанимать кого-то, чтобы тот убил её
мужа, и так уже лежащего на смертном одре? В отличие от "мести
за  мечту",  где  это  еще  можно  объяснить  одержимостью   и
символичностью, в данном случае это выглядит очень уж странно.
И вообще для в буквальном смысле слова безумно любящей бывшего
мужа женщины гораздо логичнее было бы желание убить не его,  а
ту, которая посмела занять её место. Тем более, что, по словам
всё той же Милдред, бытует расхожее мнение, что  Мауиза  вышла
замуж за Гарольда Кошелька  по  расчету,  чтобы  пробиться  на
звездный олимп...
   Холодный  пот   прошиб   бурундука,   заставив   его   тело
содрогнуться от  внезапного  холода.  Он  весь  напрягся,  уши
встали торчком, а  пальцы  судорожно  впились  в  подлокотники
коляски.
   - Мистер Чип, что с вами?! -  воскликнул  Стоун,  которого,
как и всех  остальных  присутствующих,  произошедшие  с  Чипом
перемены потрясли и испугали.
   - Ничего, Харви, - глухо ответил Чип, все так же смотревший
прямо перед собой. Сейчас его мозг напоминал сборочный цех,  в
который из дальних  уголков  памяти  поступали  необработанные
образы-заготовки,    из     которых     собиралась     сложная
многоэлементная конструкция законченной версии.
   - Миссис Мауиза, скажите, а вам в последнее время никто  не
угрожал?
   - Мне?! - глаза актрисы округлились.  -  Нет,  нет,  ничего
такого не было, а...
   - Вы сейчас снимаетесь?
   - В данный момент нет, но в январе начинаются съемки  новой
картины "Бурундуки против Секретной Службы", в которой я  буду
играть главную женскую роль.
   - Кроме вас, были еще претендентки на эту роль?
   - Да, еще пять актрис. Но режиссер сразу сказал, что  видит
в этой роли исключительно меня,  поэтому  мое  утверждение  на
роль, можно сказать, состоялось вне конкурса...
   -  Скажите,  миссис  Кошелек,  в  Хилливуде  у   вас   есть
завистники?
   Лицо актрисы вытянулось и приняло такое  выражение,  словно
её совершенно серьезно спросили, умеет ли она читать.
   - Мистер Чип, вы... вы что... как вы  могли  подумать...  -
она аж покраснела от гнева. - Вы... Разумеется, ДА!
   -  Ну  да,  конечно,  простите,  вопрос  был  действительно
глупый, - поспешил признать свою вину  и  загладить  возникшую
неловкость бурундук, в который раз поражаясь самому себе.  Вот
уж точно подавившись твердым сыром, начал запивать творог, как
сказал бы Рокки. Одна история с коварной  дублершей  Псины  Ла
Фур уже неопровержимо свидетельствует, что в актерских  кругах
зависть - обычное дело, тем более, если ты -  звезда.  Поэтому
возмущение Мауизы Кошелек  вполне  понятно,  ибо  не  завидуют
только третьесортным актеришкам. Чип бы тоже обиделся, если бы
сейчас,  после  долгих  лет  борьбы  со  злом  во   всех   его
проявлениях, кто-то всерьез усомнился бы в наличии  у  него  и
его  команды  врагов,  искренне  желающих   отважной   пятерке
медленной и мучительной смерти.
   Но   если    это    и    вправду    происки    хилливудских
недоброжелателей, почему пытались убить Гарольда  Кошелька,  а
не его супругу? Что им дает смерть старого мецената?
   Может, они хотят таким образом лишить  Мауизу  влиятельного
покровителя? Но ведь она и так уже  звезда,  чье  имя  говорит
само  за  себя,  и  которую  не  надо  проталкивать  на  роль,
поскольку режиссеры сами в очередь выстраиваются...
   Может,  хотят  таким  образом  запугать  её,   вывести   из
равновесия, заставить отказаться от съемок? Но ведь она и  так
знает, что шансов у её  мужа  практически  нет,  и  всё  равно
продолжает сниматься...
   И снова мы приходим к основополагающему вопросу  всей  этой
истории:  зачем  убивать  Гарольда  Кошелька,  который  и  так
неизлечимо болен?
   Чтобы показать, что у нас длинные руки? Может быть...
   Осталось выяснить, у кого это "у нас"...
   Неуловимый мститель. Бывшая жена.  Хилливудская  киномафия.
Варианты один другого краше. Выбирай любой.  И  ведь  это  еще
далеко не полный список...
   Чип усмехнулся, вспомнив, как всего  несколько  дней  назад
лежал в своей палате, глядя в потолок и убеждая  самого  себя,
что период этого вынужденного бездействия следует использовать
с максимальной отдачей и как следует отдохнуть. Хороший отдых,
нечего сказать! Беготни и нервов больше, чем  в  электрическом
лабиринте Нимнула.  Хотя  Чизмэн  назвал  Чипа  всесокрушающим
големом, неотступно преследующим свою жертву,  сам  он  ощущал
себя скорее посаженным  в  закрытое  со  всех  сторон  беговое
колесо, сквозь прутья которого  виден  далекий  свет.  Как  бы
быстро он ни бежал, колесо не двигалось, и свет не  становился
ближе. Более того, чем быстрее он бежал и вращал  колесо,  тем
больше прутьев пролетало  у  него  перед  глазами,  промежутки
между ними уменьшались, и в результате света  становилось  всё
меньше и меньше...
   Спасатель  поднял  голову  и  обвел  взглядом  застывших  в
ожидании врачей, актрису и поверенного. Все они были мастерами
своего дела, но даже взятые вместе они  не  имели  даже  малой
толики опыта, которым обладал он. Поэтому смотрели на него как
на чудотворца, способного, не вставая  с  инвалидной  коляски,
силой мысли проникнуть в самые темные закоулки и  в  одиночку,
без всякой посторонней помощи, вытащить на  свет  затаившегося
там преступника.
   Впрочем, кто сказал, что он может действовать исключительно
в одиночку?
   "Может, вызвать сюда остальных?" - подумал Чип.  Достаточно
написать письмо, и через двое суток или даже меньше его друзья
будут здесь, и вместе они не то,  что  всех  подозреваемых  из
числа ранее отвергнутых претендентов отработают, но и Хилливуд
сверху донизу прочешут. В соответствии  с  планом  путешествия
этот и следующий день они должны  провести  в  Магеланге.  Это
крупный  туристический  центр,  почтовое   сообщение   с   ним
отличное, не то, что с гораздо менее  густонаселенным  районом
вокруг вулканов  Бромо  и  Семеру,  откуда  будет  так  удобно
наблюдать за предстоящим полным солнечным затмением...
   Которое Гаечка так и не увидит и не изучит.
   "Может, вызвать кого-то  одного?  Рокки,  например...  Нет,
тогда уж лучше Дейла!.."
   А разве это что-то изменит? Что бы он ни  написал  в  своем
письме, как бы ни настаивал на том, что всё в  порядке,  и  ей
совершенно не о чем волноваться, мышка всё равно всё бросит  и
примчится сюда,  а  её  гениальные  догадки  так  и  останутся
неподтвержденными...
   "Кстати, давно пора написать им письмо, а то они еще начнут
волноваться..." - подумал Чип и тут же вспомнил, что буквально
недавно отправил им свое предыдущее, вымученное послание.  Это
было вчера вечером, но за последние  сутки  произошло  столько
всего, что с тех пор, казалось, прошло не меньше  недели.  Вот
уж действительно всем курортам курорт! Время летит  незаметно,
даже пообедать некогда.  Впрочем,  как  и  всегда,  когда  дел
невпроворот, и всем приходится заниматься самому...
   Хотя почему самому? В конце концов, в его распоряжении  вся
Малая Центральная больница с её многочисленным  по  меркам  их
мира персоналом и самым передовым оборудованием. И  пусть  это
не те силы, с которыми бросают вызов воротилам кинобизнеса, их
вполне хватит для решения более простых, но от этого ничуть не
менее важных задач. Главное - с умом всем этим распорядиться.
   - Харви!
   - Да, Чип!
   - Вы можете устроить так, чтобы никто  посторонний  не  мог
попасть в больницу  вообще  и  в  палату  мистера  Кошелька  в
частности? Больше всего в этом плане меня  беспокоят  пожарный
выход и лифт на крышу. Они должны  находиться  под  постоянным
наблюдением.
   - Сделаем, - кивнул Стоун. - Курт, вы...
   - Уже пишу, - ответил Спайви, при  первых  же  словах  Чипа
доставший из кармана блокнот и ручку.
   - К утру должен быть готов  список  всех  мужчин-мышей,  не
принятых на работу за всё время существования больницы...
   - За всё время? - удивился Стоун. - Но  ведь  вы  говорили,
что вас интересует только начальный период!
   - Да, - кивнул бурундук, - в первую очередь меня интересуют
данные за тот период. Но лучше приготовить  сразу  всё,  чтобы
потом время не тратить. Согласны?
   - Более чем.
   - Далее. С самого утра, часов с шести,  меня  должна  ждать
машина Поршня с бригадой. Поедем по адресам.
   - А зачем вам самому ехать?  -  поинтересовался  Спайви.  -
Ребята всех соберут и доставят...
   - Нет, Курт, нам не нужно  повторения  истории  с  мистером
Чизмэном.  Я  должен  лично  увидеть  и  поговорить  с  каждым
подозреваемым,   прежде   чем   ваши   сотрудники   предпримут
какие-либо активные действия. Это сократит затраты  времени  и
нервов.
   - Ну, раз вы так говорите... Что-нибудь еще?
   -  Да.  Организуйте  постоянное   наблюдение   за   складом
медикаментов. Во-первых, хоть я в  этом  искренне  сомневаюсь,
преступник может  туда  вернуться,  чтобы  убедиться,  что  не
оставил каких-нибудь улик против себя.  Во-вторых,  мы  должны
точно знать, когда там все  уляжется,  после  чего  как  можно
быстрее  проникнуть  туда  и   выяснить,   что   за   препарат
использовал  злоумышленник.  Это  поможет  четко  ответить  на
вопрос, чего он добивался.
   - Как это "чего"? - всполошилась Мауиза. -  Разумеется,  он
хотел убить моего мужа! Вы же сами говорили...
   - Да, миссис Кошелек, знаю. Я  нисколько  не  сомневаюсь  в
том, что намерения у нашего ночного гостя были самые что ни на
есть преступные. Но меня  по  прежнему  смущает  один  момент:
зачем кому-то убивать вашего мужа, если... - Чип  запнулся,  -
Ну, в общем...
   - Если он и так умирает, да? -  закончила  Мауиза  дрожащим
голосом. Бурундук стиснул зубы, ругая себя последними  словами
за то, что осмелился сказать такое в присутствии жены Гарольда
Кошелька, но актриса против ожидания не расплакалась, а только
всхлипнула  пару  раз,  после  чего  уже   значительно   более
спокойным голосом сказала:
   - Не корите себя, мистер Чип.  Вы  правы.  Доктор  Стоун  и
доктор Спайви, - она посмотрела на опустивших глаза врачей,  -
делают всё возможное, но они уже  давно  сказали,  что  надежд
очень мало. Почти никаких...
   Дверь комнаты распахнулась и на пороге появился  дежуривший
в палате Гарольда Кошелька санитар.
   - Доктор Стоун!.. - выпалил он, переводя сбившееся дыхание.
- Мистер Кошелек...
   - БОЖЕ МОЙ, НЕТ!!! - вскричала Мауиза, закрыв лицо  руками.
Перри Натсон тут же бросился к ней и обнял за плечи.
   - ...пришел в сознание! - закончил реплику новоприбывший.
   Застывшие в  оцепенении  Стоун  и  Спайви  переглянулись  и
одновременно  вылетели  из  комнаты,  отпихнув   широкоплечего
санитара с  неожиданной  для  их  комплекции  силой.  За  ними
бросился Натсон, таща за собой еще не  до  конца  пришедшую  в
себя Мауизу, а замыкали процессию Чип и толкавший его  коляску
санитар, к услугам которого бурундук решил  прибегнуть,  чтобы
не превращать еще одну коляску в гоночный болид.
   Чип  мало  что  понимал  в  показаниях  заполнявших  палату
интенсивной терапии контрольно-измерительных приборов,  однако
с первого взгляда на мигающие экраны было ясно, что  состояние
Гарольда Кошелька значительно улучшилось. По крайней мере,  по
сравнению с сегодняшней ночью. Графики,  ранее  представлявшие
собой одну непрерывную линию, теперь изобиловали  бугорками  и
впадинами,   а   частота   тихого   попискивания   кардиометра
увеличилась как минимум вдвое. Но самым главным было  то,  что
старый меценат открыл глаза и, подслеповато щурясь, смотрел на
склонившееся над ним заплаканное лицо своей супруги, сжимавшей
его за руку.
   - Хэл? Ты меня слышишь, Хэл? - повторяла Мауиза, но речь  к
Гарольду Кошельку еще не вернулась, и её слова оставались  без
ответа. Вдруг его пальцы пошевелились, заставив сжимавшую  его
ладонь актрису вскрикнуть от неожиданности.
   - Господи, Господи, Хэл... - запричитала  она.  -  Господи,
он... Он приходит в себя! -  она  подняла  голову  и  оглядела
столпившихся у кровати мужа врачей. - Доктор  Спайви,  что  же
это... Как это может быть?..
   - Я сам ничего не понимаю! - развел  руками  хомяк.  -  Это
что-то   сверхъестественное!    Однако,    учитывая    крайнюю
выносливость  мистера  Кошелька,  сохранявшего,  несмотря   на
преклонный  возраст,  поразительную  трудоспособность,   можно
предположить, что это  что-то  вроде  второго  дыхания,  но  в
масштабах всего организма в целом.
   - То есть, он поправляется? - уточнил Чип.
   - В данный момент это выглядит именно так, - кивнул врач.
   - КАК  ЖЕ  ЭТО?!  ДОКТОР  СПАЙВИ,  КАК  ЭТО?!  ОН...  ОН...
НЕУЖЕЛИ... -  вдруг  закричала  актриса,  после  чего  уронила
голову на руки  и  затряслась  всем  телом.  Спайви  и  Натсон
одновременно бросились к ней и помогли встать.
   - Успокойтесь, дорогая, вот увидите,  всё  будет  хорошо...
Всё будет хорошо... - увещевал  Мауизу  хомяк,  попутно  шепча
что-то на ухо идущему рядом Натсону,  который  молча  кивал  в
ответ.  Проводив  поверенного  и  его   клиентку   до   дверей
отделения, Спайви вернулся в палату и тут же  попал  под  град
вопросов, который обрушил на него Стоун.
   - Итак, Курт, как вы это объясните? Все анализы показывали,
что   деятельность   всех   основных    органов    практически
остановилась, и вдруг такой  всплеск  активности!  Откуда?  За
счет чего? Что вы можете сказать по этому поводу?
   - Только то, что для меня это полная неожиданность,  и  что
наблюдаемые  симптомы  свидетельствуют  о  по   крайней   мере
частичном восстановлении жизнедеятельности...
   - Но ведь это просто великолепно! - воскликнул Чип.  -  Как
по вашему, когда он поправится настолько, что сможет говорить?
Мне просто необходимо задать ему несколько вопросов! Он  может
знать, кто и зачем покушался на него!
   - Я понимаю, Чип, но боюсь, ваша эйфория преждевременна.  Я
не хотел говорить при миссис Мауизе, ей сейчас и  так  тяжело,
столько переживаний, но... - Спайви запнулся  и  посмотрел  на
Стоуна, который понял своего заместителя без слов.
   - Что вы имеете в виду?  -  спросил  бурундук.  -  Что  это
всё...
   - Что это  начало  конца,  -  ответил  Стоун.  -  Последний
всплеск   нервно-мышечной   активности   перед   окончательным
угасанием. Я правильно понял вас, Курт?
   - Да, Харви, - коротко кивнул Спайви.
   - И... и как долго это продлится? - спросил Чип.  -  Может,
он все-таки сможет ответить на мои вопросы? Мы... мы не  можем
позволить ему умереть и унести эту тайну с собой в могилу,  вы
понимаете меня? Это - наш шанс! Его необходимо использовать  с
максимальной отдачей!
   - Я вас прекрасно понимаю, Чип, - сказал Стоун, кладя  руку
на плечо Спасателя. - Но вы же сами видите, что мистер Кошелек
пока не в состоянии  разговаривать.  Да,  его  сердце  и  мозг
функционируют  гораздо  лучше,  чем  раньше,  но  говорить   о
восстановлении   работоспособности   опорно-двигательного    и
речевого аппаратов пока не приходится.
   - Но оно произойдет?
   - Неизвестно. Впрочем, после его прихода в сознание  я  уже
ничему не удивлюсь.
   Чип кивнул и посмотрел на лежащего за стеклом мецената.  Он
снова закрыл глаза и,  судя  по  всему,  спал,  восстанавливая
ресурсы   ослабленного    организма,    истощенные    поистине
героической борьбой за жизнь. Сердце бурундука сжалось, стоило
ему вспомнить искаженное горем красивое лицо Мауизы,  держащей
руку любимого супруга, и этот образ лишь укрепил его решимость
во что бы то ни стало найти таинственного убийцу и  всех,  кто
за ним стоит.
   - Надо удвоить охрану его палаты, - сказал  он,  когда  они
втроем вышли в коридор. - Если преступник узнает об  этом,  он
может повторить попытку. Привлеките  к  дежурству  всех,  кого
сможете. Но только не мышей.
   - Сделаем, - кивнул Стоун.
   - Как обстановка на складе, Курт?
   - Два часа назад там еще было  слишком  горячо,  -  ответил
хомяк. - Но думаю, к утру температура спадет,  и  можно  будет
попробовать организовать вылазку.
   -  В  таком  случае,  пойдем  завтра  днем,   после   моего
возвращения.
   - Кто пойдет? Я имею в виду, кроме нас с вами?
   - Нам понадобятся помощники, желательно более-менее  сносно
разбирающиеся в лекарственных препаратах. Это можно устроить?
   - За ночь просмотрю личные дела и составлю полный перечень.
Впрочем,  нескольких  я  могу  назвать  с  ходу.  Это  четверо
сотрудников нашего отделения фармакологии,  два  лаборанта  из
химлаборатории и три анестезиолога...
   - Файвел Мышкевич входит в их число? - спросил бурундук.
   - Конечно, он один из самых...
   - Вычеркните его. У меня есть  некоторые  сомнения  в  его,
скажем так, непредвзятости в этом вопросе.
   - Хорошо, - понятливо кивнул хомяк. - В таком случае, имеем
восемь грызунов, плюс я - итого уже девять...
   - Десять, - поправил врача Чип. - Медсестра Милдред Манкчед
- прекрасный специалист в этой области, завтра у нее  как  раз
дневная смена.
   - А вы, как я погляжу, уже и график  дежурств  выучили,  а,
Чип? Интересно, весь или только некоторые позиции? - подмигнул
бурундуку Стоун, и тот почувствовал, что  краснеет.  -  Ладно,
простите старику его бестактность.
   - Ничего, Харви, - улыбнулся бурундук. Но улыбка получилась
более вымученной, чем хотелось бы, так как  соотношение  между
шуткой  и  правдой  в  словах  доктора  было  явно  в   пользу
последней.





     (13) 45 F = 7 С.
     (14) См. серию "Бурундуки на секретной службе" ("Double'0
Chipmunk").