Мне открылось, что времени нет,
Что недвижны узоры планет,
Что бессмертие к смерти ведет,
Что за смертью бессмертие ждет
(К. Бальмонт)
Надо жить!
А жизнь - это земля,
Посеяв в ней себя,
Ты расти будешь.
Жить!
А жизнь - это моря,
Плыви без корабля -
Не только себя разбудишь.
Надо жить!
(И. Тальков-мл.)
Алый свет заливает комнату, закат полыхает на полнеба.
Сиреневые облака. В точности как тогда. Она говорила, что
любит такие закаты. Интересно, если все получится, какой закат
будет там? Если получится. Если за поворотом рубильника не
будет жаркого дыхания взрыва в лицо, короткой боли и тьмы...
Нет, нет, нет! Получится! Вопреки всему - получится! Я перейду
эту пропасть, пропасть жизни без нее. Перейду, во что бы то ни
стало.
Я снова смотрю на фотографию. Я знаю каждый ее миллиметр,
каждую точку, и все же смотрю. Вот удивительно - она каждый
раз другая, словно отзывается на малейшие движения моей
мятущейся души. То озорно-веселая, то ожидающе-уверенная, то
просто ласково улыбающаяся. Каждый раз другая, и все та же.
Осторожно вынимаю ее из рамки, кладу в карман. Если все
пройдет как надо - здесь ей не место, а если нет... Если нет -
я не хочу, чтобы ее трогали чужие руки.
Маленькая комната завалена блоками питания, мотками
кабеля, инструментами. Светят три дисплея, рисуя ломаные линии
графиков напряжения хронополя. Я сажусь в кресло. Оно - с
высокой спинкой, на которую можно откинуться, на подлокотнике
три кнопки. Палец касается зеленой - с шуршанием опускается
прозрачный цилиндр - "стакан", ограничитель перемещаемой зоны.
Желтая - блоки питания начинают издавать низкий гул, на
экранах - безумный цветной танец. Красная - вспыхивает табло
таймера. Ровно три минуты для выхода на режим. После этого
процедуру нельзя будет отменить - разрядники сровняют с землей
полгорода. Но я и не собираюсь отменять, я смотрю на закат.
Красный с сиреневыми облаками, точно как тогда...
Закат сочился кровью. Маленькие облака, словно щенки,
жались к горизонту, будто надеясь укрыться в наступающей тьме.
В парке было сыро - недавно прошумел короткий летний дождь. Я
сидел на мокрой скамейке под мокрым же тополем и лениво
перебирал воспоминания. Знаете, бывает такой момент в жизни,
когда становится безразлично. Что именно? Да все.
Осточертевшая работа, тупое начальство, длинные, тягучие,
одинокие вечера. Все это сначала раздражает, потом мешает,
потом просто становится безразличным. Душу словно выжигает.
А ведь как все начиналось! И недавно, всего три года
назад - венчание с любимой девушкой, перспективная творческая
работа, все фишки налицо... Увы, реальность жестока - девушка
оказалась любительницей "быстрых романов", она легко шла по
жизни. Также легко она закрыла за собой дверь полгода назад.
Что ж, я всегда плохо разбирался в людях. Перспективная
творческая работа закончилась примерно тогда же, когда пришел
новый шеф службы - начались постоянные "закручивания гаек".
Шеф был дубом в IT-технологиях, но имел широкие связи в
высоких кругах нашего города. И потому неделю назад я написал
заявление, смутно предполагая, что найти новое место будет
проблематично. Так и оказалось...
В ветвях прошумел ветер, сбрасывая на меня холодные
капли. Я поежился, но продолжал сидеть. А, может, это и
правильно, все, что со мной произошло. Заслужил. Начиная с
того момента, когда предал Мечту... Об этом вспоминать сейчас
больно и стыдно, но тогда я думал иначе. Думал, что пора
взрослеть, хватит уже влюбляться, как мальчишка, в героев
экрана. Думал, что пора строить нормальную жизнь, а не
гоняться за миражами. Думал, что так будет лучше. Что ж, это
действительно оказалось лучше на какое-то время. Но с тех пор
в душе поселилась пустота, день ото дня все более
распространяющаяся. Ничто.
Снова ветер и капли. Я машинально поднимаю голову, и на
секунду вижу вспыхнувшую в небе радугу. А когда опускаю взгляд
- вижу Ее. Гибкая фигурка, затянутая в комбинезон, густые
светлые волосы. Она смотрит куда-то в сторону, и я любуюсь ее
точеным профилем. Поворачивается и идет ко мне. Какие у нее
глаза! Вот уж действительно - неземные, глубокие. И голос...
Его хотелось просто слушать, как слушают прекрасную музыку.
Лишь спустя пару секунд я осознал, что она обращается ко мне.
- Простите, Вы не подскажете, как пройти к музею освоения
космоса?
Этот музей, МОК, как сокращали острые на язык журналисты,
был единственной достопримечательностью нашего города, если не
считать "квартала бедняков", застроенного четырехэтажными
коттеджами.
- Ммм... Это на другом конце города. Но он, наверное, уже
закрыт...
- Ой, - огорчилась девушка. - Похоже, я промахнулась на
пару часов. Или тунеллирование не было сфазировано как нужно.
И, словно извиняясь, проговорила:
- Мне всегда нравилась космическая техника. А теперь
придется возвращаться ни с чем. У нас с этим строго...
Я задержал дыхание, будто перед прыжком с обрыва, и
сказал:
- Если Вы не против, может, мы прогуляемся по парку?
Возможно, я смогу немного удовлетворить ваше любопытство
относительно космической техники.
- А вы знаете о ней?
- Немного. Когда-то интересовался. В детстве...
Мы говорили обо всем. Не только о космосе. С ней было
легко, она замечательно умела слушать. А короткие ее реплики
всегда были точны и справедливы. Незаметно для себя, я поведал
ей всю свою жизнь. Зачем - я и сам не мог толком объяснить.
Может для того, чтобы, наконец, получить ответ на нее, как
хотел это сделать герой в фильме "Дорога 60".
Мы долго стояли на крутом берегу, смотрели, как гаснет
малиновое сияние дня.
- Мне пора...
Эта фраза ударила, как клинок. Дыхание перехватило.
Наверное, это слишком явно отразилось на моем лице, потому что
она сказала:
- Мы встретимся завтра. У меня еще два дня...
В эту ночь я так и не сумел заснуть - в крови бурлил
адреналин. И одна мысль, окрашенная, как мне казалось, в
золотые (как ее волосы) тона билась в мозгу: "Она здесь! Она
здесь!! Она здесь!!!"
Старый детский фильм, точнее мини-сериал, как принято
сейчас говорить. Минимальный бюджет, настороженное отношение
тогдашней власти к фантастике - и сумасшедший успех. Я
влюбился в нее сразу. И, хотя умом понимал, что события на
экране не имеют ничего общего с реальностью, что волшебство
приключений создано творцами грез, сердце говорило мне, что
она есть. Не здесь, не сейчас, но есть. Прекрасная и
недостижимая Мечта, вестница грядущего...
Нет, так я мог говорить до сегодняшнего дня. Это слишком
общо и блекло. Увидев ее сегодня, я испытал... Не знаю, даже,
как это описать. Свежесть и чистота летнего утра, бесконечная
прозрачность ночи, что-то захватывающее дух, как при прыжке с
парашютом; всеобъемлющая тишина и грохот водопада. И все это
вместе. М-да, если я не сошел с ума и все это мне не снится, я
стал счастливейшим человеком в мире...
Следующие два дня я жил, словно во сне. А, может,
наоборот, наконец, проснулся, чтобы понять - как прекрасен
мир. Чтобы осознать, что многие проблемы просто не стоят
твоего внимания, потому как они искусственны. Что счастье -
это не крупный счет в банке, дорогая машина и внимание
длинноногих красоток-моделей, озабоченных только мыслью
уменьшить этот счет. Счастье, как говорили в одном старом, еще
черно-белом фильме, это когда тебя понимают. Она понимала
меня.
Шекспировская фраза о том, что счастливые часов не
наблюдают, на глазах воплощалась в жизнь. Эти два дня казались
длинными-длинными, наполненными событиями. Иногда, правда,
закрадывалась мысль, что это ненадолго, вспоминались ее слова
о двух днях, но я гнал эти мысли от себя. Это нельзя бы
назвать ухаживанием или свиданием. Это было общение, в самом
широком смысле слова.
Она не удивилась моему знанию, что она из будущего.
Объяснила, что теории передачи информации через время
существовали уже в моей эпохе, а в 23-ем веке они получили
научное обоснование и подтверждение. Именно этим объясняются
умения пророков и провидцев, хотя информация к ним поступала
зачастую с помехами. На мой недоуменный вопрос, почему она так
легко призналась мне в этом, ведь я могу афишировать эту
информацию, она ответила, что я сам пойму это когда-нибудь. И
я понял.
Когда ночи напролет просиживал в библиотеках, когда
перерывал Интернет в поисках крох информации, способных помощь
построить "Хроноиглу", как я называл свою установку -
человечество еще слишком костно, слишком медленно принимает
новую информацию и отчаянно противится ей, поскольку все новое
страшит. А те, кто открыто говорят о необычном - подвергаются
насмешкам и гонениям. Как пел в свое время Высоцкий -
удивительное рядом, но оно запрещено.
Единственное, что она запретила мне делать - это
фотографировать ее. Но я исхитрился, "щелкнул" мобильником. И
снимок получился что надо. Мне кажется, она заметила, хотя и
не сказала ничего. Но снимок получился что надо. Уж не знаю,
вмешались ли здесь вездесущие ангелы, футурная техника или кто
еще, но фото, сделанное без вспышки, на бюджетную "Нокию"
оказалось четким и контрастным. И живым.
День догорал, как догорает фитилек свечи. С севера шли
густые темные тучи, укрывая небо. Пахло дождем. Я держал ее
ладонь в своей. Тишина, окутывала нас прозрачным саваном,
словно отгораживая от мира. Но она не могла отгородить,
отсрочить разлуку, еще более невыносимую тем, что она будет
вечной. Пискнул зуммер, на широком черном браслете,
охватывающем ее запястье, замигал оранжевый огонек.
- Мне пора...
Вот и все. Сказка заканчивается. Я стою на краю пропасти,
пропасти жизни. "Своим ходом, год за годом". Альтернатив нет и
не может быть. Человек и его время не разделимы.
Она обняла меня, и несколько секунд мы стояли там. Я
вдыхал свежий запах ее волос, ее кожи... Она отстранилась. Еще
несколько мгновений наши ладони были соединены. Потом она
повернулась и быстро зашагала в наступающую тьму. То ли не
хотела стартовать в свое далекое и прекрасное будущее здесь,
то ли опасалась, что я попробую помешать этому (а я мог пойти
и на такой безумный поступок). Я сжал кулак, между пальцев
зашуршала бумага. В этот момент над головой полыхнула молний,
и рявкнул трескучий разряд. На улицы обрушился дождь.
Фотографию я распечатал дома на фотопринтере, вставил в
заранее припасенную рамку. Теперь она всегда будет со мной.
Потом начал рассматривать бумагу, что оставила она. Это был
сложенный из обычного листа конвертик, с надписью "Ответ".
Меня бросило в холодный пот. Я как-то спросил ее, знает ли
она, что ждет меня в будущем, кем я стану. В общем, обычные,
даже банальные вопросы. Она улыбнулась и перевела разговор на
другое. Но не забыла...
Открывать конверт было страшно. Страшно было увидеть свое
будущее. Не знаю, сколько я сидел, не решаясь взглянуть на
свой приговор. Что там? Жизнь или смерть? "А какая тебе
разница?" - поинтересовался внутренний голос. "Ты не сумеешь
жить без нее, так что если там написано - выбросился из окна,
разве ты станешь противоречить этому, чтобы доказать свободу
воли?" Я понимал, что не буду. Зашуршала бумага. Текст был
написан от руки, но явно по памяти. Тэкс, ФИО, год рождения,
год смерти - неизвестен. Так-так-так... Я недоуменно помотал
головой и перечитал еще раз фразу - отец-основатель
практической хронопортации методом дельта-фазирования... Чего?
Я еще раз перечитал фразу. Откинулся на спинку и посмотрел на
ее фото. Что ж, это тоже вариант. По крайней мере, он дает
надежду на встречу...
05...04...03...02...01...00
Таймер обнулился, и наступила тишина. Вокруг исчезло все,
я падал в бесконечную пропасть. "Пропасть жизни", - мелькнула
мысль. Что-то вспыхивало, мелькало, неслось мимо меня, но
беззвучно, как во сне. Словно бесконечный тоннель,
пронизывающий Вселенную. Желтое сияние ударило в лицо, дыша
жаром.
- Ну, вот и все... Глупо было надеяться...
Но это было не все. Был удар, была саднящая боль и желтое
пламя на том месте, где материализовалось кресло-капсула.
Трещали разряды, резко пахло озоном. Остатки капсулы
напоминали сейчас размякший в костре и почерневший пластиковый
мячик.
Я поднялся. Болела спина и затылок. Рукав куртки висел на
считанных нитках, но меня сейчас волновало не это. Я
огляделся. Меня, похоже, выбросило на холме. Вокруг темнели
деревья, на темном же ковре травы проглядывали чуть более
светлые головки одуванчиков.
- Апрель, - машинально отметил я.
Небо было сиреневым, наливаясь оранжевым сиянием к
западу. И там, на фоне закатного неба, деревья росли чуть
реже. Я зашагал туда. Этот город словно сошел с экрана, из
фантастического блокбастера о будущем. Но вместе с тем он
здорово отличался от городов, показанных в американских
фильмах такого жанра. Огромные, даже с расстояния в пять-шесть
километров, но вместе с тем изящные, "воздушные" небоскребы
обтекаемых очертаний, нестерпимо блестящие в закатном свете
полусферы, вырастающие из бескрайнего моря зелени. И сотни,
тысячи огоньков в небе - местные воздушные машины...
Теперь осталось самое главное. И теперь я точно знал, что
буду делать. Я пойду туда, в город, найду ее. Пусть мне
придется искать не один день - я найду ее. Я обниму, как
обнимают после долгой разлуки и тихо, чтобы услышало только ее
сердце, произнесу это короткое, пять букв, слово - ее имя.
Потому что пропасть жизни пройдена. Наступает время жить.
|
© Одиночка |